Жил-был старик. У его было три сына: двое умных, третий - дурачок Емеля.
Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет.
Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
Сходи, Емеля, за водой.
А он им с печки:
Неохота...
Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Ну, ладно.
Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку.
Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку:
Вот уха будет сладка!
Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь.
А Емеля смеется:
На что ты мне пригодишься?.. Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.
Щука взмолилась опять:
Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь.
Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.
Щука его спрашивает:
Емеля, Емеля, скажи - чего ты сейчас хочешь?
Хочу, чтобы ведра сами пошли домой и вода бы не расплескалась...
Щука ему говорит:
Запомни мои слова: когда что тебе захочется - скажи только:
"По щучьему веленью, по моему хотенью".
Емеля и говорит:
По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, ведра, сами домой...
Только сказал - ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами.
Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается... Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь.
Прошло много ли, мало ли времени - невестки говорят ему:
Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.
Неохота...
Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит:
По щучьему веленью, по моему хотенью - поди, топор, наколи дров, а дрова - сами в избу ступайте и в печь кладитесь...
Топор выскочил из-под лавки - и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут.
Много ли, мало ли времени прошло - невестки опять говорят:
Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби.
А он им с печки:
Да вы-то на что?
Как - мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?
Мне неохота...
Ну, не будет тебе подарков.
Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и топор, вышел во двор и сел в сани:
Бабы, отворяйте ворота!
Невестки ему говорят:
Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?
Не надо мне лошади.
Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:
По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, сани, в лес...
Сани сами и поехали в ворота, да так быстро - на лошади не догнать.
А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит: "Держи его! Лови его!" А он, знай, сани погоняет. Приехал в лес:
По щучьему веленью, по моему хотенью - топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь...
Топор начал рубить, колоть сухие дрова, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку - такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз:
По щучьему веленью, по моему хотенью - поезжайте, сани, домой...
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.
Видит он, что плохо дело, и потихоньку:
По щучьему веленью, по моему хотенью - ну-ка, дубинка, обломай им бока...
Дубинка выскочила - и давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь.
Долго ли, коротко ли - услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера - его найти и привезти во дворец.
Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живет, и спрашивает:
Ты - дурак Емеля?
А он с печки:
А тебе на что?
Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.
А мне неохота...
Рассердился офицер и ударил его по щеке. А Емеля говорит потихоньку:
По щучьему веленью, по моему хотенью - дубинка, обломай ему бока...
Дубинка выскочила - и давай колотить офицера, насилу он ноги унес.
Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает своего самого набольшего вельможу:
Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.
Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, - тогда он все сделает, что ни попросишь.
Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит:
Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю.
Мне и тут тепло...
Емеля, Емеля, у царя тебя будут хорошо кормить-поить, - пожалуйста, поедем.
А мне неохота...
Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги.
Емеля подумал-подумал:
Ну, ладно, ступай ты вперед, а я за тобой вслед буду.
Уехал вельможа, а Емеля полежал еще и говорит:
По щучьему веленью, по моему хотенью - ну-ка, печь, поезжай к царю...
Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю.
Царь глядит в окно, дивится:
Это что за чудо?
Набольший вельможа ему отвечает:
А это Емеля на печи к тебе едет.
Вышел царь на крыльцо:
Что-то, Емеля, на тебя много жалоб! Ты много народу подавил.
А зачем они под сани лезли?
В это время в окно на него глядела царская дочь - Марья-царевна. Емеля увидал ее в окошке и говорит потихоньку:
По щучьему веленью. по моему хотенью - пускай царская дочь меня полюбит...
И сказал еще:
Ступай, печь, домой...
Печь повернулась и пошла домой, зашла в избу и стала на прежнее место. Емеля опять лежит-полеживает.
А у царя во дворце крик да слезы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него, просит отца, чтобы выдал он ее за Емелю замуж. Тут царь забедовал, затужил и говорит опять набольшему вельможе:
Ступай, приведи ко мне Емелю живого или мертвого, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок, поехал в ту деревню, вошел в ту избу и начал Емелю потчевать.
Емеля напился, наелся, захмелел и лег спать. А вельможа положил его в повозку и повез к царю.
Царь тотчас велел прикатить большую бочку с железными обручами. В нее посадили Емелю и Марьюцаревну, засмолили и бочку в море бросили.
Долго ли, коротко ли - проснулся Емеля, видит - темно, тесно:
Где же это я?
А ему отвечают:
Скучно и тошно, Емелюшка! Нас в бочку засмолили, бросили в синее море.
А ты кто?
Я - Марья-царевна.
Емеля говорит:
По щучьему веленью, по моему хотенью - ветры буйные, выкатите бочку на сухой берег, на желтый песок...
Ветры буйные подули. Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на желтый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из нее.
Емелюшка, где же мы будем жить? Построй какую ни на есть избушку.
А мне неохота...
Тут она стала его еще пуще просить, он и говорит:
По щучьему веленью, по моему хотенью - выстройся, каменный дворец с золотой крышей...
Только он сказал - появился каменный дворец с золотой крышей. Кругом - зеленый сад: цветы цветут и птицы поют. Марья-царевна с Емелей вошли во дворец, сели у окошечка.
Емелюшка, а нельзя тебе красавчиком стать?
Тут Емеля недолго думал:
По щучьему веленью, по моему хотенью - стать мне добрым молодцем, писаным красавцем...
И стал Емеля таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
А в ту пору царь ехал на охоту и видит - стоит дворец, где раньше ничего не было.
Это что за невежа без моего дозволения на моей земле дворец поставил?
И послал узнать-спросить: "Кто такие?" Послы побежали, стали под окошком, спрашивают.
Емеля им отвечает:
Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу.
Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведет во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьет и не надивится:
Кто же ты такой, добрый молодец?
А помнишь дурачка Емелю - как приезжал к тебе на печи, а ты велел его со своей дочерью в бочку засмолить, в море бросить? Я - тот самый Емеля. Захочу - все твое царство пожгу и разорю.
Царь сильно испугался, стал прощенья просить:
Женись на моей дочери, Емелюшка, бери мое царство, только не губи меня!
Тут устроили пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править царством.
Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец.
По щучьему веленью
Жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий - дурачок Емеля.
Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет.
Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
- Сходи, Емеля, за водой. А он им с печки:
- Неохота...
- Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
- Ну ладно.
Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял вёдра да топор и пошёл на речку.
Прорубил лёд, зачерпнул вёдра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку:
- Вот уха будет сладка!
Вдруг щука говорит ему человечьим голосом:
- Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь. А Емеля смеётся:
- На что ты мне пригодишься? Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.
Щука взмолилась опять:
- Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю всё, что ни пожелаешь.
- Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.
Щука его спрашивает:
- Емеля, Емеля, скажи - чего ты сейчас хочешь?
- Хочу, чтобы вёдра сами пошли домой и вода бы не расплескалась...
Щука ему говорит:
- Запомни мои слова: когда что тебе захочется - скажи только: «По щучьему веленью, по моему хотенью».
Емеля и говорит:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, вёдра, сами домой...
Только сказал - вёдра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошёл за вёдрами.
Идут вёдра по деревне, народ дивится, а Емеля идёт сзади, посмеивается... Зашли вёдра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь. Прошло много ли, мало ли времени - невестки говорят ему:
- Емеля, что ты лежишь? Пошёл бы дров нарубил.
- Неохота...
Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - поди, топор, наколи дров, а дрова - сами в избу ступайте и в печь кладитесь...
Топор выскочил из-под лавки - и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут.
Много ли, мало ли времени прошло - невестки опять говорят:
- Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби. А он им с печки:
- Да вы-то на что?
- Как мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?
- Мне неохота...
- Ну, не будет тебе подарков.
Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял верёвку и топор, вышел на двор и сел в сани:
- Бабы, отворяйте ворота! Невестки ему говорят:
- Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?
- Не надо мне лошади.
Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, сани, в лес...
Сани сами и поехали в ворота, да так быстро - на лошади не догнать. А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит: «Держи его! Лови его!» А он знай сани погоняет. Приехал в лес:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь...
Топор начал рубить, колоть сухие дерева, а дровишки сами в сани валятся и верёвкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку - такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - поезжайте, сани, домой...
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.
Видит он, что плохо дело, и потихоньку:
- По щучьему веленью, по моему хотенью - ну-ка, дубинка, обломай им бока...
Дубинка выскочила - и давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь.
Жил-был бедный мужичок; сколько он ни трудился, сколько ни работал — всё нет ничего! «Эх, — думает сам с собой, — доля моя горькая! Все дни за хозяйством убиваюсь, а того и смотри — придётся с голоду помирать; а вот сосед мой всю свою жизнь на боку лежит, и что же? — хозяйство большое, барыши сами в карман плывут. Видно, я богу не угодил; стану я с утра до вечера молиться, авось господь и смилуется». Начал он богу молиться; по целым дням голодает, а всё молится. Наступил светлый праздник, ударили к заутрене. Бедный думает: «Все люди станут разгавливаться, а у меня ни куска нету! Пойду хоть воды принесу — ужо вместо щей похлебаю». Взял ведерко, пошёл к колодцу и только закинул в воду — вдруг попалась ему в ведёрко большущая щука. Обрадовался мужик: «Вот и я с праздником! Наварю ухи и всласть пообедаю». Говорит ему щука человечьим голосом: «Отпусти меня, добрый человек, на волю; я тебя счастливым сделаю: чего душа твоя пожелает, всё у тебя будет! Только скажи: по щучьему веленью, по божьему благословенью явись то-то и то-то — сейчас явится!» Убогий бросил щуку в колодец, пришел в избу, сел за стол и говорит: «По щучьему веленью, по божьему благословенью будь стол накрыт и обед готов!» Вдруг откуда что взялось — появились на столе всякие кушанья и напитки; хоть царя угощай, так не стыдно будет! Убогий перекрестился: «Слава тебе господи! Есть чем разговеться». Пошёл в церковь, отстоял заутреню и обедню, воротился и стал разгавливаться; закусил-выпил, вышел за ворота и сел на лавочку.
На ту пору вздумала царевна по улицам прогуляться, идет с своими няньками и мамками и ради праздничка Христова раздаёт бедным милостыню; всем подала, а про этого мужичка и позабыла. Вот он и говорит про себя: «По щучьему веленью, по божьему благословенью пусть царевна плод понесёт и родит себе сына!» По тому слову царевна в ту ж минуту забрюхатела и через девять месяцев родила сына. Начал её царь допрашивать. «Признавайся, — говорит, — с кем согрешила?» А царевна плачет и всячески клянётся, что ни с кем не грешила: «И сама не ведаю, за что меня господь покарал!» Сколько царь ни допытывался, ничего не узнал.
Меж тем мальчик не по дням, а по часам растёт; через неделю уж говорить стал. Царь созвал со всего царства бояр и думных людей, показывает их мальчику: не признаёт ли он кого за отца? Нет, мальчик молчит, никого отцом не обзывает. Приказал царь нянькам и мамкам нести его по всем дворам, по всем улицам и казать всякого чина людям и женатым и холостым. Няньки и мамки понесли ребёнка по всем дворам, по всем улицам; ходили, ходили, он всё молчит. Подошли, наконец, к избушке бедного мужика; как только увидал мальчик того мужика, сейчас потянулся к нему ручонками и закричал: «Тятя, тятя!» Доложили про то государю, привели во дворец убогого; царь стал его допрашивать: «Признавайся по чистой совести — твой это ребёнок?» — «Нет, божий!» Царь разгневался, обвенчал убогого на царевне, а после венца приказал посадить их вместе с ребёнком в большую бочку, засмолить смолою и пустить в открытое море.
Вот поплыла бочка по морю, понесли её буйные ветры и прибили к далёкому берегу. Слышит убогий, что вода под ними не колышется, и говорит таково слово: «По щучьему веленью, по божьему благословенью распадись, бочка, на сухом месте!» Бочка развалилася; вылезли они на сухое место и пошли куда глаза глядят. Шли-шли, шли-шли, есть-пить нечего, царевна совсем отощала, едва ноги переставляет. «Что, — спрашивает убогий, — знаешь теперь, какова жажда и голод?» — «Знаю!» — отвечает царевна. «Вот так-то и бедные мучатся; а ты не хотела мне на Христов день и милостынки подать!» Потом говорит убогий: «По щучьему веленью, по божьему благословенью стань здесь богатый дворец — чтоб лучше во всем свете не было, и с садами, и с прудами, и со всякими пристройками!»
Только вымолвил — явился богатый дворец; выбегают из дворца слуги верные, берут их под руки, ведут в палаты белокаменные и сажают за столы дубовые, за скатерти браные. Чудно в палатах убрано, изукрашено; на столах всего наготовлено: и вина, и сласти, и кушанья. Убогий и царевна напились, наелись, отдохнули и пошли в сад гулять. «Всем бы здесь хорошо, — говорит царевна, — только жаль, что нет никакой птицы на наших прудах». — «Подожди, будет и птица!» — отвечал убогий и тотчас вымолвил: «По щучьему веленью, по божьему благословенью пусть плавают на этом пруде двенадцать уток, тринадцатый селезень — у всех бы у них одно перо было золотое, другое серебряное; да был бы у селезня чуб на головке бриллиантовый!» Глядь — плывут по воде двенадцать уток и селезень — одно перо золотое, другое серебряное; на головке у селезня чуб бриллиантовый.
Вот так-то живёт царевна с своим мужем без горя, без печали, а сын её растёт да растёт; вырос большой, почуял в себе силу великую и стал у отца, у матери проситься поехать по белу свету да поискать себе невесты. Они его отпустили: «Ступай, сынок, с богом!» Он оседлал богатырского коня, сел и поехал в путь-дорогу. Попадается ему навстречу старая старуха: «Здравствуй, русский царевич! Куда ехать изволишь?» — «Еду, бабушка, невесты искать, а где искать — и сам не ведаю ». — «Постой, я тебе скажу, дитятко! Поезжай ты за море в тридесятое королевство; там есть королевна — такая красавица, что весь свет изъездишь, а лучше её нигде не сыщешь!» Добрый молодец поблагодарил старуху, приехал к пристани, нанял корабль и поплыл в тридесятое королевство.
Долго ли, коротко ли плыл он по морю, скоро сказка сказывается, не скоро дело делается — приезжает в то королевство, явился к тамошнему королю и стал за его дочь свататься. Говорит ему король: «Не ты один за мою дочь сватаешься; есть у нас ещё жених — сильномогучий богатырь; коли ему отказать, он всё моё государство разорит». — «А мне откажешь — я разорю!» — «Что ты! Лучше померяйся с ним силою: кто из вас победит, за того и дочь отдам». — «Ладно! Созывай всех царей и царевичей, королей и королевичей на честной бой поглядеть, на свадьбе погулять». Тотчас посланы были гонцы в разные стороны, и года не прошло, как собрались со всех окрестных земель цари и царевичи, короли и королевичи; приехал и тот царь, что свою родную дочь в бочку засмолил да в море пустил. В назначенный день вышли богатыри на смертный бой; бились, бились, от их ударов земля стонала, леса приклонялись, реки волновались; сын царевны осилил своего супротивника — снёс его буйную голову.
Подбежали тут королевские бояре, взяли доброго молодца под руки и повели во дворец; на другой день обвенчался он с королевною, а как отпировали свадьбу, стал звать всех царей и царевичей, королей и королевичей в гости к своему отцу, к матери. Поднялись все разом, снарядили корабли и поплыли по морю. Царевна со своим мужем встретили гостей с честию, и начались опять пиры да веселье. Цари и царевичи, короли и королевичи смотрят на дворец, на сады и дивуются: такого богатства нигде не видано, а больше всего показались им утки и селезень — за одну утку можно полцарства дать! Отпировали гости и вздумали домой ехать; не успели они до пристани добраться, как бегут за ними скорые гонцы: «Наш-де хозяин просит вас назад воротиться, хочет с вами тайный совет держать».
Цари и царевичи, короли и королевичи воротились назад; выступил к ним хозяин и стал говорить: «Разве этак добрые люди делают? Ведь у меня утка пропала! Окромя вас некому взять!» — «Что ты взводишь напраслину? — отвечают ему цари и царевичи, короли и королевичи. — Это дело непригожее! Сейчас обыщи всех! Если найдёшь у кого утку, делай с ним, что сам знаешь; а если не сыщешь, твоя голова долой!» — «Хорошо, я согласен!» — сказал хозяин, пошёл по ряду и стал их обыскивать; как скоро дошла очередь до царевнина отца, он потихоньку и вымолвил: «По щучьему веленью, по божьему благословенью пусть у этого царя под полой кафтана будет утка привязана!» Взял, приподнял ему кафтан, а под полой как есть привязана утка — одно перо золотое, другое серебряное. Тут все прочие цари и царевичи, короли и королевичи громко засмеялись: «Ха-ха-ха! Вот каково! Уж цари воровать начали!» Царевнин отец всеми святыми клянётся, что воровать — у него и на мыслях не было; а как к нему утка попала — того и сам не ведает. «Рассказывай! У тебя нашли, стало быть, ты один и виноват». Тут вышла царевна, бросилась к отцу и призналась, что она та самая его дочь, которую выдал он за убогого замуж и посадил в смоляную бочку: «Батюшка! Ты не верил тогда моим словам, а вот теперь на себе спознал, что можно быть без вины виноватым». Рассказала ему, как и что было, и после того стали они все вместе жить-поживать, добра наживать, а лиха избывать.
Ж ил-был на белом свете один старик. И было у него три сына: двое умных, а третий – дурак. И звали того дурака Емеля.
Два брата умных весь день работают, а Емеля целый день на печке лежит, ничего не делает и делать ничего не хочет.
Вот однажды зимним утром уехали братья на базар, а Емеля дома остался. Невестки, жены братьевы, за водой его посылают:
— Сходи за водой, Емеля.
А он им и отвечает с печки:
— Да мне неохота…
— Ну, тогда ладно.
Не спеша слез с печки Емеля, оделся, обулся, взял топор да ведра и пошел на речку.
Прорубил топором лед, в ведра воды зачерпнул, да ведра на лед и поставил. Смотрит, а в одном ведре щука попалась! Обрадовался Емеля, и говорит:
— Вот снесу щуку домой и сварим уху наваристую! Ай да Емеля!
— Емеля, сжалься, не ешь меня, отпусти в воду, я тебе еще пригожусь.
А Емеля над ней только смеется:
— Ну и на что ты мне пригодишься?.. Нет, пожалуй, снесу я тебя домой, и уху сварю. Знатная уха выйдет!
Щука опять взмолилась:
— Ну Емеля, пожалуйста, отпусти меня в воду, я любое желание твое исполню, все, что только пожелаешь.
— Ладно, -говорит Емеля, — только счала покажи, что правду говоришь, тогда отпущу.
Щука говорит:
— Ну, загадывай, Емеля, — чего тебе хочется?
Подумал Емеля.
— Хочу, чтобы ведра сами домой пошли…
А щука ему и говорит:
— Будет по твоему. Запомни, Емеля: когда тебе чего-то захочется — только скажи:
«По щучьему веленью, по моему хотенью». И все сразу исполнится.
Емеля и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью – идите-ка, ведра, домой сами.
Только он это сказал – глядь, а ведра и вправду сами домой пошли. Емеля щуку обратно в прорубь отпустил, а сам за ведрами пошел.
Идет по деревне, народ дивится: ведра сами идут, а Емеля сзади плетется, да посмеивается… Вот ведра сами в избу зашли, да и сами на лавку стали, а Емеля снова на печь залез.
Много ли, мало ли времени прошло – а невестки ему опять говорят:
— Сходил бы ты, Емеля, в лес. Дров нарубил.
— Не, неохота мне…
— Емеля, ну сходи, скоро братья с базара вернутся, тебе за это гостинцев привезут.
А Емеле слезать с печки не хочется. Но делать нечего. Слез с печи Емеля, оделся, обулся. Взял топор и веревку, во двор вышел, в сани сел:
— Отворяйте ворота, бабы!
А те ему отвечают:
— Какие ворота? Ты же, дурак, в сани сел, а лошадь-то не запряг!
— Я без лошади поеду.
Невестки головой покрутили, но ворота отворили, а Емеля потихоньку и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ступайте, сани, в лес сами…
И сани сами в лес и поехали, да так быстро, что и на лошади не догнать.
А в лес-то ехать через всю деревню пришлось. Много он народу, пока ехал, подавил да помял. Ему вслед кричат: «Лови его! Держи его!» А Емеля, знай, сани погоняет. В лес приехал, из саней вылез и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью – наруби-ка ты мне, топор дровишек, да которые посуше, а вы, дровишки, сами в сани валитесь, да сами в охапки вяжитесь…
Топор начал сам дрова сухие рубить да колоть, а дрова потом сами стали в сани валиться, да веревкой перевязываться.
Вот навалились целый воз, а Емеля топору велел вырубить себе дубинку побольше — такую, чтобы еле поднять можно было. Сел на воз, и говорит:
— Ну а теперь, по щучьему веленью, по моему хотенью — поезжайте, сани, домой сами…
Помчались сани домой. Как в деревню заехали, где недавно проезжали, и где Емеля подавил, помял, много народу, на него сразу накинулись. Ухватили Емелю, с возу его тащат, бьют да бранятся.
Видит Емеля, что дело Плохо, и говорит потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — ну-ка, дубинка, обломай-ка им бока…
Дубинка из саней выскочила — и начала всех подряд колотить. Народ прочь кинулся, а Емеля домой приехал, да и на печь на печь.
Вот много ли времени прошло, мало ли, а услышал царь о проделках Емелиных, да и посылает за ним офицера – Емелю найти и во дворец привезти.
Приезжает к Емеле офицер, избу заходит,и спрашивает:
— Это ты Емеля-дурак?
А Емеля ему с печки:
— А на что я тебе сдался?
— К царя тебя повезу, давай, одевайся скорее.
Офицер рассердился, закричал, полез к Емеле с кулаками, а тот и говорит потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью — дубинка, обломай-ка ты ему бока…
Дубинка из-под лавки выскочила — и давай офицера колотить, тот еле-еле ноги унес.
Удивился царь, что его военный не смог с Емелей справиться, и посылает тогда к Емеле боярина:
— Ступай да и привези ко мне во дворец Емелю — дурака. А ежели не привезешь — то с плеч голову сниму.
Взял с собой боярин пряников, конфет да изюму, в избу вошел да к невесткам — спрашивать у них, что Емеля любит.
Емеля любит, когда его попросят ласково, да кафтан красный пообещают дать, — вот тогда он все сделает, можно то хочешь просить.
Угостил боярин Емелю конфетами да пряниками, и говорит:
— Емеля, а Емеля, поедем со мной к царю.
— Не, мне неохота, мне и тут тепло…
— Емеля, а Емеля, ну поедем, там тебя будут вкусно поить, сытно кормить, пожалуйста, поедем.
— Не, мне неохота…
— Ну Емеля, ну поехали, тебе царь кафтан красный подарит, сапоги да шапку.
Подумал-подумал Емеля, да и согласился:
— Ну, ладно, только ты ступай вперед, а я за тобой вслед пойду.
Уехал боярин, а Емеля еще на печи полежал, да и говорит:
— Не хочется мне с печи слезать. Ну-ка, по щучьему веленью, по моему хотенью – поезжай-ка ты, печь, к царю сама…
Тут углы в избе затрещали, стена вылетела, крыша зашаталась, а печь сама на улицу вышла, да и пошла по дороге, прямо к царским палатам.
Смотрит царь в окно, удивляется:
— Что это за чудо такое?
А ему боярин отвечает:
— А это к тебе царь-батюшка, Емеля на печи едет.
Въехал Емеля на печи да прямо в царские палаты
Въехал Емеля на печи да прямо в царские палаты.
Царь испугался, да и говорит:
— На тебя, Емеля, жалоб много! Ты народу много подавил.
— А зачем они сами под сани лезли? – отвечает Емеля
В это время в окно Марья-царевна, дочь царская, выглянула. Увидал ее Емеля в окошке, понравилась она ему, он и говорит потихоньку:
— По щучьему веленью. по моему хотенью – пусть Марья-царевна меня полюбит… А пока, ступай-ка печь, домой…
Развернулась печь, да и домой поехала, в избу зашла и на прежнее место встала. А Емеля все на печи лежит-полеживает.
А в это время во дворце начались крик да слезы. Марья-царевна в Емелю влюбилась, по нему сохнет, скучает, жить без него не может, хочет за Емелю замуж. Царь батюшка как узнал об этом, так расстроился, опять боярина к себе позвал, да и говорит ему:
— Иди, да приведи ко мне Емелю. А не то сниму тебе голову с плеч.
Накупил боярин вина сладкого, да меда хмельного, да закусок разных, да и поехал к Емеле. Входит в избу, и начал Емелю угощать.
Емеля наелся, напился, захмелел и спать лег. А боярин Емелю в сани положил, да и к царю повез.
Царь сразу же тотчас велел большую бочку дубовую прикатить. В бочку посадили Маью-царевну с Емелей, бочку законопатили, засмолили и в море бросили.
Много ли, мало ли времени прошло — проснулся Емеля, видит – тесно, темно:
— Где же это я?
А в темноте ему кто-то отвечает:
— Ой, Емелюшка! Нас с тобой в бочку засмолили, да в синее море бросили.
— А ты кто такая?
— Я — Марья-царевна.
Тогда Емеля и говорит:
— По щучьему веленью, по моему хотенью – буйные ветры, бочку выкатите на берег сухой, на песок желтый…
Буйные ветры подули. Море взволновалось, бочку на сухой берег выкинуло. Марья-царевна и Емеля из бочки вышли. Марья-царевна спрашивает:
— Емелюшка, а где же мы с тобой жить-то будем? Построй хоть избушку какйю-нибудь.
— Не, — говорит Емеля — Мне неохота…
Тут Марья-царевна заплакала, тогда Емеля и говорит потихоньку:
— По щучьему веленью, по моему хотенью – пусть стоит здесь дворец каменный с крышей золотой…
И только он это сказал – сразу перед ними появился дворец каменный с крышей золотой. Кругом – сад цветущий, зеленый: и птицы в саду поют и цветы цветут. Емеля с Марьей-царевной во дворец вошли, у окошечка сели.
— Емелюшка, а можно тебе стать красавчиком неписаным?
Тут уж Емеля думал недолго:
— По щучьему веленью, по моему хотенью – хочу стать красавцем писаным, молодцем добрым…
И как только сказал – так сразу в красавца и превратился. Ни в сказке сказать, ни пером описать.
А в это время мимо пору царь на охоту едет и видит – на месте, где раньше ничего не было, стоит дворец.
— Это кто такой без моего разрешения, да на моей земле дворец свой поставил?
И послал боярина узнать: «Кто во дворце живет?» Боярин побежал, под окошком встал, спрашивает.
А им в ответ Емеля из окна:
— Пусть царь ко мне в гости заходит, я сам ему скажу.
Царь во дворец заехал, его Емеля встречает, во дворец ведет, за стол сажает. Начинают они пировать. А царь пьет, ест и никак не надивится:
— Да кто же ты есть такой, добрый молодец?
— А помнишь Емелю-дурачка, который к тебе на печи приезжал, а ты потом велел его вместе со своей дочкой в бочку засмолить, да в пучину морскую бросить? Вот я и есть тот самый Емеля. И если я захочу — то все царство твое разорю да уничтожу.
Испугался тогда царь, и стал просить у Емели прощенья:
— Емелюшка, женись на Марье-царевне, царство мое забери, только меня не губи!
Простил его Емеля, и устроили они тут же пир на весь мир.
Емеля на Марье-царевне женился, и стал царством править.
Тут и сказочке конец, а кто слушал — молодец.
Русская народная сказка По щучьему веленью
Жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий - дурачок Емеля.
Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет.
Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
Сходи, Емеля, за водой.
А он им с печки:
Неохота...
Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Ну, ладно.
Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку.
Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку:
Вот уха будет сладка!
Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь.
А Емеля смеется:
На что ты мне пригодишься?.. Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.
Щука взмолилась опять:
Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь.
Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.
Щука его спрашивает:
Емеля, Емеля, скажи - чего ты сейчас хочешь?
Хочу, чтобы ведра сами пошли домой и вода бы не расплескалась...
Щука ему говорит:
Запомни мои слова: когда что тебе захочется - скажи только:
"По щучьему веленью, по моему хотенью".
Емеля и говорит:
По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, ведра, сами домой...
Только сказал - ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами.
Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается... Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь.
Прошло, много ли, мало ли времени - невестки говорят ему:
Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.
Неохота...
Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит:
По щучьему веленью, по моему хотенью - поди, топор, наколи дров, а дрова - сами в избу ступайте и в печь кладитесь...
Топор выскочил из-под лавки - и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут.
Много ли, мало ли времени прошло - невестки опять говорят:
Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби.
А он им с печки:
Да вы-то на что?
Как - мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?
Мне неохота...
Ну, не будет тебе подарков.
Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и топор, вышел во двор и сел в сани:
Бабы, отворяйте ворота!
Невестки ему говорят:
Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?
Не надо мне лошади.
Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:
По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, сани, в лес...
Сани сами и поехали в ворота, да так быстро - на лошади не догнать.
А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит: "Держи его! Лови его!" А он, знай, сани погоняет. Приехал в лес:
По щучьему веленью, по моему хотенью - топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь...
Топор начал рубить, колоть сухие дрова, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку - такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз:
По щучьему веленью, по моему хотенью - поезжайте, сани, домой...
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют.
Видит он, что плохо дело, и потихоньку:
По щучьему веленью, по моему хотенью - ну-ка, дубинка, обломай им бока...
Дубинка выскочила - и давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь.
Долго ли, коротко ли - услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера - его найти и привезти во дворец.
Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живет, и спрашивает:
Ты - дурак Емеля?
А он с печки:
А тебе на что?
Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.
А мне неохота...
Рассердился офицер и ударил его по щеке. А Емеля говорит потихоньку:
По щучьему веленью, по моему хотенью - дубинка, обломай ему бока...
Дубинка выскочила - и давай колотить офицера, насилу он ноги унес.
Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает своего самого набольшего вельможу:
Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.
Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, - тогда он все сделает, что ни попросишь.
Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит:
Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю.
Мне и тут тепло...
Емеля, Емеля, у царя тебя будут хорошо кормить-поить, - пожалуйста, поедем.
А мне неохота...
Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги.
Емеля подумал-подумал:
Ну, ладно, ступай ты вперед, а я за тобой вслед буду.
Уехал вельможа, а Емеля полежал еще и говорит:
По щучьему веленью, по моему хотенью - ну-ка, печь, поезжай к царю...
Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю.
Царь глядит в окно, дивится:
Это что за чудо?
Набольший вельможа ему отвечает:
А это Емеля на печи к тебе едет.
Вышел царь на крыльцо:
Что-то, Емеля, на тебя много жалоб! Ты много народу подавил.
А зачем они под сани лезли?
В это время в окно на него глядела царская дочь - Марья-царевна. Емеля увидал ее в окошке и говорит потихоньку:
По щучьему веленью. по моему хотенью - пускай царская дочь меня полюбит...
И сказал еще:
Ступай, печь, домой...
Печь повернулась и пошла домой, зашла в избу и стала на прежнее место. Емеля опять лежит-полеживает.
А у царя во дворце крик да слезы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него, просит отца, чтобы выдал он ее за Емелю замуж. Тут царь забедовал, затужил и говорит опять набольшему вельможе:
Ступай, приведи ко мне Емелю живого или мертвого, а то голову с плеч сниму.
Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок, поехал в ту деревню, вошел в ту избу и начал Емелю потчевать.
Емеля напился, наелся, захмелел и лег спать. А вельможа положил его в повозку и повез к царю.
Царь тотчас велел прикатить большую бочку с железными обручами. В нее посадили Емелю и Марью - царевну, засмолили и бочку в море бросили.
Долго ли, коротко ли - проснулся Емеля, видит - темно, тесно:
Где же это я?
А ему отвечают:
Скучно и тошно, Емелюшка! Нас в бочку засмолили, бросили в синее море.
А ты кто?
Я - Марья-царевна.
Емеля говорит:
По щучьему веленью, по моему хотенью - ветры буйные, выкатите бочку на сухой берег, на желтый песок...
Ветры буйные подули. Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на желтый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из нее.
Емелюшка, где же мы будем жить? Построй какую ни на есть избушку.
А мне неохота...
Тут она стала его еще пуще просить, он и говорит:
По щучьему веленью, по моему хотенью - выстройся, каменный дворец с золотой крышей...
Только он сказал - появился каменный дворец с золотой крышей. Кругом - зеленый сад: цветы цветут и птицы поют. Марья-царевна с Емелей вошли во дворец, сели у окошечка.
Емелюшка, а нельзя тебе красавчиком стать?
Тут Емеля недолго думал:
По щучьему веленью, по моему хотенью - стать мне добрым молодцем, писаным красавцем...
И стал Емеля таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
А в ту пору царь ехал на охоту и видит - стоит дворец, где раньше ничего не было.
Это что за невежа без моего дозволения на моей земле дворец поставил?
И послал узнать-спросить: "Кто такие?" Послы побежали, стали под окошком, спрашивают.
Емеля им отвечает:
Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу.
Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведет во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьет и не надивится:
Кто же ты такой, добрый молодец?
А помнишь дурачка Емелю - как приезжал к тебе на печи, а ты велел его со своей дочерью в бочку засмолить, в море бросить? Я - тот самый Емеля. Захочу - все твое царство пожгу и разорю.
Царь сильно испугался, стал прощенья просить:
Женись на моей дочери, Емелюшка, бери мое царство, только не губи меня!
Тут устроили пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править царством.
Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец.