Нина Артюхова
МЯЧ И ПЕСОЧНЫЕ ПИРОГИ
На дорожках скамейки стоят далеко друг от друга, а в середине сквера они сдвинулись тесным кольцом, будто собрались потанцевать вокруг клумбы и ящика с песком.
Ребята, которые выходят гулять, сразу идут к этим весёлым скамейкам. С пустыми руками не приходит никто.
Песок ещё немного влажный после вчерашнего дождя. Если принести формочки, можно печь на солнце великолепные пироги. Если взять лопатку, целый город можно построить: с высотными домами, с туннелями метро, с гаражом для легковых машин.
Зина взяла с собой совок и песочники, а Зи-нина мама на всякий случай захватила ещё мячик в тонкой верёвочной сетке.
Мама положила мячик рядом с собой на скамейку и раскрыла книгу. Зина перелезла через низкую деревянную стенку ящика и стала совком накладывать песок в формочки.
Две сестры, Галя и Валя, в одинаковых платьях, с одинаковыми бантами в волосах, немного подвинулись.
Старшая, Галя, сказала:
– У тебя пироги, а мы домик строим. Приходи к нам в гости, – и шлёпнула лопаткой по крыше нового дома.
Позднее всех вышел гулять Костя со своей бабушкой.
Костина бабушка старенькая и очень рассеянная, а Костя маленький и тоже очень рассеянный. Костя ничего с собой из дому не взял – забыл. И бабушка забыла про игрушки.
Бабушка сказала:
– Ты играй, Костик, играй, а я здесь посижу.
Костя сначала постоял у ящика с песком, посмотрел, как играют девочки. Потом увидел Зинин мяч на скамейке, рядом с Зининой мамой. Подошёл и спросил:
– Можно, я мячик возьму?
– Возьми, дорогой, – сказала Зинина мама. Пам! Пам! – это мячик запрыгал по дорожке.
Сначала высоко подскакивал, потом всё ниже, ниже... Наконец просто покатился, мелькая синими и красными боками.
А Костя бежал за ним, подпрыгивал, повизгивал от радости, догонял, останавливал, обнимал обеими руками, снова бросал на дорожку...
Пам! Пам! Пам!
Зина обернулась. Мяч – синий с красным, совсем как у неё. Ни разу Костя не выходил гулять с таким мячом.
Она посмотрела на скамью. Так и есть! Рядом с мамой только пустая сетка лежит.
И вдруг Зине расхотелось печь песочные пироги, захотелось бегать за мячом. Она собрала свои формочки и отнесла их маме. Потом подошла к Косте и сказала:
– Я сама хочу мячиком играть.
Костя послушно отдал ей мяч, постоял немного просто так, увидел Зинины песочники и опять подошёл к Зининой маме:
– Можно, я поиграю формочками?
– Поиграй, дорогой, – приветливо сказала Зинина мама. – А Зиночка моя где?.. Ах, вон она, за мячиком побежала.
Костя с песочниками и совком никак не мог перелезть через деревянный борт ящика.
Ему помогли Галя и Валя.
– Не садись на песок, он мокрый, – сказала Галя. – Вот сюда сядь... Насыпай совком. Вот так.
А Валя сказала:
– Какие у него красивые пироги!
И правда, пироги у Кости были очень красивые. Он выкладывал их из форм не так, как Зина, не правильными, рядами. Костя шлёпал свои пироги вразброд, куда попало: на доску ящика, себе на коленку, какому-то мальчику в грузовик... Два пирога даже попали на крышу дома, который построили Галя и Валя. Вышло очень смешно.
А Зинин мяч проскакал по дорожке, запутался в траве и остановился. Зина опять подбросила его, но уже не так высоко.
Пам! Пам! – мячик лениво подпрыгнул раз и ещё раз... Кроме Зины, никто в мяч не играл. Не так уж интересно играть в мяч. В песок интереснее.
Вот опять смеются Галя и Валя:
– Ты бы шофёра пирогами угостил, сунь ему в окошечко.
Зина оглянулась. Грузовик, наполненный песочными пирогами, медленно подъехал к песочному дому. Костя пристукнул совком – вот и ещё один пирог готов, для шофёра.
Странно: знакомый совок и формочки знакомые. А рядом с мамой на скамейке формочек нет.
Зина спрятала мяч в сетку и положила его маме на колени:
– Подержи, – а сама пошла к ребятам и села рядом с Костей.
Костя сразу заметил, как Зина на него смотрит, и спросил:
– Ты хочешь играть своими формочками? Зина сказала:
Костя оставил на песке формочки и совок, огляделся и пошёл к Зининой маме. За спиной Зина услышала мамин голос:
– Возьми, дорогой.
Пам! Пам! Пам!
Это мячик несётся, высоко подпрыгивая, а Костя – за ним. А у мамы на коленях только пустая сетка лежит.
Зине сразу надоело возиться с песочными пирогами.
Мячик на дорожке, мячик под скамейкой, Костя на четвереньках пробежал под скамейкой...
Когда Костя поймал наконец мяч и хотел опять подбросить его, он увидел перед собой Зину.
У Зины в руках ничего не было: песочники и совок она уже успела отнести маме. На этот раз Зина ничего не сказала, а Костя ничего не спросил. Он молча протянул ей мяч и ушёл к песку, где играли ребята.
Галя дала ему лопатку.
– Вот, – сказала она, – делай дорогу к нашему дому, а я каких-нибудь веточек поищу – будет сад.
А Зина сидела на скамейке рядом с мамой и думала...
Если пойти побегать с мячом и оставить у мамы песочники, мама отдаст их Косте. Если играть песочниками и оставить мяч, мама отдаст Косте мяч. Сидя играть ни во что нельзя. А встать невозможно: в одной руке совок, в другой песочники, мяч лежит на коленях. Была бы третья рука – можно было бы и мячик унести с собой. но третьей руки нет... Что делать?
ТРУСИХА
Валя была трусиха. Она боялась мышей, лягушек, быков, пауков, гусениц. Её так и звали – «трусиха».
Один раз ребята играли на улице, на большой куче песка. Мальчики строили крепость, а Валя и её младший братишка Андрюша варили обед для кукол. Валю в войну играть не принимали – ведь она была трусиха, а Андрюша для войны не годился, потому что умел ходить только на четвереньках.
Всегда очень страшно брать в руки книгу где про детей и про Великую Отечественную войну. Потому что, как я не раз уже говорила, ты ничего сидя в тепле и другом времени сделать не можешь. А тебе тычат со страниц книги, что делать надо, что драгоценна каждая жизнь, каждый вздох. Страшно такое читать. Очень страшно.
Тут чуточку менее страшно, потому что это конец войны, уже миновала Сталинградская битва, еще год и можно будет вздохнуть свободно, потому что оккупант будет побежден. Потому что Светлану увозят туда, где уже идет мирная жизнь и люди учатся, даже на трамваях ездят и метро открыто.
Я уже на сайте говорила, что книга, конечно хорошая, но автор, не Любовь Воронкова. Это нисколько автора не умоляет, она другая и рассказывает иначе, может быть даже чуточку более добро, чем Воронкова, которая не жалела читателя, а все жилы из него вынимала. Тут история нежнее, поэтому читается не с комком у горла, хотя начало и было, что ты глаза прикрываешь потому что они кровью наливаются, а как от такого спокойным оставаться:
"- У нас в избе тоже эсэсовец жил. Офицер ихний.
- Какой же он был? - спросил Ромашов.
- Ничего. Он как-то даже лучше других. Никаких особенных зверств не делал. Спокойный такой…
Она замолчала, будто вспомнив о чем-то очень страшном. Все смотрели на нее.
- Вот, помню, стоит как-то у крыльца, а на ступеньках Светланка сидела и мальчик соседкин, еще поменьше. А он на них посмотрел и так спокойно-спокойно, даже как будто с жалостью говорит: «А ведь они не будут жить. Они нам не нужны. Нам ваша земля нужна, а люди нам не нужны». И пошел к себе в комендатуру..."
Невозможно же.
О главной героине автор очень хорошо словами учителя сказала: "Как на сквозняке стою". Да, девочка упертая. Но тут понятно откуда в ней это и заметно, как постепенно она перестает быть сквозняком, учится смотреть дальше, ни как барашек на ворота кидаться, если можно в дверь войти.
И следить за тем как развиваются ее отношения с Костей приятно, потому что видишь как клубочек закручивается и что они не останавливаются от встречи к встрече, а продолжаются письмами. Пусть мы не знаем, что она ему пишем, но нам достаточно знать, что ниточка не рвется, а уплотняется. Трогательно, просто, приятно об этом читать, потому что это жизнь девочки, но она не закручена на одном чувстве, она развивается во многих направлениях. Друзья, учеба, понимание того, что сейчас важно, умение говорить, умение сострадать, умение не склонять головы. Красиво, что тут скажешь. Такое всегда красиво читать.
А еще знаете, фантасты делают предсказания о будущем. Тут писалось о прошлом. Писалось совсем не с расчетом на то, что это повториться, а наоборот, с тем, чтобы этого не повторилось. Можно читать и говорить мол бе, пропаганда, но знаете ли, вот этот кусок, пусть даже написан ради пропаганды социализма, но скажите мне, вас не пугает, что это стало былью в нашей стране. Нам кричали не делайте так, посмотрите как это мерзко, и тут вдруг 2000 и на те вам люди добрые:
"- Вот-вот. Что земля не может прокормить всех людей. И предлагает «путь к спасению» (так называется его книга) - сократить население земного шара до девятисот миллионов, даже до пятисот, а остальных, «лишних людей», уничтожить. Мерзавцы! - Он хлопнул рукой по газете, лежавшей у него на коленях. - И ведь это говорится в стране, где апельсины вывозят на свалку! Обольют керосином, да еще полицейских приставят для охраны, чтоб голодные безработные не растаскали!"
Мама защёлкнула чемодан и надела шляпку. Читать...
Серёжа и Юра пошли за грибами в лес. День был жаркий, до леса "нужно было почти всю деревню пройти, а Серёже пришлось взять с собой трёхлетнюю сестрёнку Лялю – не с кем было её дома оставить. Читать...
– Идут! Идут! – закричал Глеб и стал спускаться с дерева, пыхтя и ломая ветки. Читать...
Вечер. Для Володи уже наступает ночь. Потому что ночь – это когда спят, и ночь приходит по-разному, для больших и для маленьких. Читать...
Галя Серебрякова и Маруся Ильина встретились, как всегда, у ворот и вместе пошли в школу. Читать...
На дорожках скамейки стоят далеко друг от друга, а в середине сквера они сдвинулись тесным кольцом, будто собрались потанцевать вокруг клумбы и ящика с песком. Читать...
Валя была трусиха. Она боялась мышей, лягушек, быков, пауков, гусениц. Её так и звали – «трусиха». Читать...
– Я ещё хочу погулять! – сказал Володя. Но бабушка уже снимала своё пальто. Читать...
– Ребята! – сказала Евгения Николаевна, подходя к окну. – Смотрите, сколько снегу во дворе! Читать...
Дима Тепляков с тревогой раскрыл тетрадь-контрольную работу по арифметике. Первое, что ему бросилось в глаза-красным карандашом написанное весёлое слово «хорошо». Глаза обрадованно забегали по странице и увидели в правом нижнем углу невесёлую двойку. Читать...
А у нас новенький! - кричал Володя Жуков своим приятелям из четвертого «Б». - Морозов, Саша. Вот он, рядом с Юркой стоит, видите? Читать...
Ребята съели суп и второе. Дежурные убрали тарелки и поставили вместо них чашки для компота. Читать...
Кролик выбежал на середину мостовой, прижал к спине длинные уши и замер в изумлении перед колесами надвигающейся на него трехтонки. Читать...
Ребята, вам задавали что-нибудь на каникулы? Задачи? Вот и хорошо. Расскажите мне… Читать...
Нина Артюхова
МЯЧ И ПЕСОЧНЫЕ ПИРОГИ
На дорожках скамейки стоят далеко друг от друга, а в середине сквера они сдвинулись тесным кольцом, будто собрались потанцевать вокруг клумбы и ящика с песком.
Ребята, которые выходят гулять, сразу идут к этим весёлым скамейкам. С пустыми руками не приходит никто.
Песок ещё немного влажный после вчерашнего дождя. Если принести формочки, можно печь на солнце великолепные пироги. Если взять лопатку, целый город можно построить: с высотными домами, с туннелями метро, с гаражом для легковых машин.
Зина взяла с собой совок и песочники, а Зи-нина мама на всякий случай захватила ещё мячик в тонкой верёвочной сетке.
Мама положила мячик рядом с собой на скамейку и раскрыла книгу. Зина перелезла через низкую деревянную стенку ящика и стала совком накладывать песок в формочки.
Две сестры, Галя и Валя, в одинаковых платьях, с одинаковыми бантами в волосах, немного подвинулись.
Старшая, Галя, сказала:
– У тебя пироги, а мы домик строим. Приходи к нам в гости, – и шлёпнула лопаткой по крыше нового дома.
Позднее всех вышел гулять Костя со своей бабушкой.
Костина бабушка старенькая и очень рассеянная, а Костя маленький и тоже очень рассеянный. Костя ничего с собой из дому не взял – забыл. И бабушка забыла про игрушки.
Бабушка сказала:
– Ты играй, Костик, играй, а я здесь посижу.
Костя сначала постоял у ящика с песком, посмотрел, как играют девочки. Потом увидел Зинин мяч на скамейке, рядом с Зининой мамой. Подошёл и спросил:
– Можно, я мячик возьму?
– Возьми, дорогой, – сказала Зинина мама. Пам! Пам! – это мячик запрыгал по дорожке.
Сначала высоко подскакивал, потом всё ниже, ниже... Наконец просто покатился, мелькая синими и красными боками.
А Костя бежал за ним, подпрыгивал, повизгивал от радости, догонял, останавливал, обнимал обеими руками, снова бросал на дорожку...
Пам! Пам! Пам!
Зина обернулась. Мяч – синий с красным, совсем как у неё. Ни разу Костя не выходил гулять с таким мячом.
Она посмотрела на скамью. Так и есть! Рядом с мамой только пустая сетка лежит.
И вдруг Зине расхотелось печь песочные пироги, захотелось бегать за мячом. Она собрала свои формочки и отнесла их маме. Потом подошла к Косте и сказала:
– Я сама хочу мячиком играть.
Костя послушно отдал ей мяч, постоял немного просто так, увидел Зинины песочники и опять подошёл к Зининой маме:
– Можно, я поиграю формочками?
– Поиграй, дорогой, – приветливо сказала Зинина мама. – А Зиночка моя где?.. Ах, вон она, за мячиком побежала.
Костя с песочниками и совком никак не мог перелезть через деревянный борт ящика.
Ему помогли Галя и Валя.
– Не садись на песок, он мокрый, – сказала Галя. – Вот сюда сядь... Насыпай совком. Вот так.
А Валя сказала:
– Какие у него красивые пироги!
И правда, пироги у Кости были очень красивые. Он выкладывал их из форм не так, как Зина, не правильными, рядами. Костя шлёпал свои пироги вразброд, куда попало: на доску ящика, себе на коленку, какому-то мальчику в грузовик... Два пирога даже попали на крышу дома, который построили Галя и Валя. Вышло очень смешно.
А Зинин мяч проскакал по дорожке, запутался в траве и остановился. Зина опять подбросила его, но уже не так высоко.
Пам! Пам! – мячик лениво подпрыгнул раз и ещё раз... Кроме Зины, никто в мяч не играл. Не так уж интересно играть в мяч. В песок интереснее.
Вот опять смеются Галя и Валя:
– Ты бы шофёра пирогами угостил, сунь ему в окошечко.
Зина оглянулась. Грузовик, наполненный песочными пирогами, медленно подъехал к песочному дому. Костя пристукнул совком – вот и ещё один пирог готов, для шофёра.
Странно: знакомый совок и формочки знакомые. А рядом с мамой на скамейке формочек нет.
Зина спрятала мяч в сетку и положила его маме на колени:
– Подержи, – а сама пошла к ребятам и села рядом с Костей.
Костя сразу заметил, как Зина на него смотрит, и спросил:
– Ты хочешь играть своими формочками? Зина сказала:
Костя оставил на песке формочки и совок, огляделся и пошёл к Зининой маме. За спиной Зина услышала мамин голос:
– Возьми, дорогой.
Пам! Пам! Пам!
Это мячик несётся, высоко подпрыгивая, а Костя – за ним. А у мамы на коленях только пустая сетка лежит.
Зине сразу надоело возиться с песочными пирогами.
Мячик на дорожке, мячик под скамейкой, Костя на четвереньках пробежал под скамейкой...
Когда Костя поймал наконец мяч и хотел опять подбросить его, он увидел перед собой Зину.
У Зины в руках ничего не было: песочники и совок она уже успела отнести маме. На этот раз Зина ничего не сказала, а Костя ничего не спросил. Он молча протянул ей мяч и ушёл к песку, где играли ребята.
Галя дала ему лопатку.
– Вот, – сказала она, – делай дорогу к нашему дому, а я каких-нибудь веточек поищу – будет сад.
А Зина сидела на скамейке рядом с мамой и думала...
Если пойти побегать с мячом и оставить у мамы песочники, мама отдаст их Косте. Если играть песочниками и оставить мяч, мама отдаст Косте мяч. Сидя играть ни во что нельзя. А встать невозможно: в одной руке совок, в другой песочники, мяч лежит на коленях. Была бы третья рука – можно было бы и мячик унести с собой. но третьей руки нет... Что делать?
Валя была трусиха. Она боялась мышей, лягушек, быков, пауков, гусениц. Её так и звали – «трусиха».
Один раз ребята играли на улице, на большой куче песка. Мальчики строили крепость, а Валя и её младший братишка Андрюша варили обед для кукол. Валю в войну играть не принимали – ведь она была трусиха, а Андрюша для войны не годился, потому что умел ходить только на четвереньках.
Вдруг со стороны колхозного сарая послышались крики:
– Лохмач с цепи сорвался!.. К нам бежит!.. Все обернулись.
– Лохмач! Лохмач!.. Берегись, ребята!..
Ребята бросились врассыпную. Валя вбежала в сад и захлопнула за собой калитку.
На куче песка остался только маленький Андрюша: на четвереньках ведь не уйдёшь далеко. Он лежал в песочной крепости и ревел от страха, а грозный враг шёл на приступ.
Валя взвизгнула, выбежала из калитки, схватила в одну руку совок, в другую – кукольную сковородку и, заслоняя собой Андрюшу, стала у ворот крепости.
Огромный злющий пёс нёсся через лужайку прямо на неё. Он казался коротким и очень широким. Он не лаял, а как-то всхрапывал при каждом прыжке. Вот уже совсем близко его оскаленная, клыкастая пасть. Валя бросила в него сковородку, потом совок и крикнула изо всех сил:
– Пошёл вон!
– Фьють! Фьють, Лохмач! Сюда! – Это сторож бежал через улицу наперерез Лохмачу, Вале на выручку.
На улице стало тихо. Ребята медленно выползали из своих убежищ: один спускался с забора, другой вылезал из канавы... Все подошли к песочной крепости. Андрюша сидел и уже улыбался, вытирая глаза грязными кулачонками.
Зато Валя плакала навзрыд.
– Ты что? – спросили ребята. – Лохмач тебя укусил?
– Нет, – отвечала она. – Он не укусил... Просто я очень испугалась...
БАБУШКА И ВНУК
– Я ещё хочу погулять! – сказал Володя. Но бабушка уже снимала своё пальто.
– Нет, дорогой, погуляли, и хватит. Папа и мама скоро с работы придут, а у меня не готов обед.
– Ну ещё хоть немножко! Я не нагулялся!. Бабушка!
– Некогда мне. Не могу. Раздевайся, поиграй дома.
Но Володя раздеваться не хотел, рвался к двери. Бабушка взяла у него лопатку и потянула шапку за белый помпон. Володя обеими руками схватился за голову, хотел удержать шапку. Не удержал. Хотел, чтобы пальто не расстёгивалось, а оно будто само расстегнулось – и вот уже качается на вешалке, рядом с бабушкиным.
– Не хочу играть дома! Гулять хочу!
– Вот что, дорогой, – сказала бабушка, – если ты меня не будешь слушаться, я к себе домой от вас уеду, вот и всё.
– Ну и уезжай! У меня мама есть!
Бабушка ничего не ответила и ушла на кухню.
За широким окном – широкая улица. Молодые деревья заботливо подвязаны к колышкам. Обрадовались солнцу и зазеленели как-то все вдруг. За ними – автобусы и троллейбусы, под ними – яркая весенняя трава.
И в бабушкин сад, под окна маленького загородного деревянного дома тоже, наверное, пришла весна. Проклюнулись нарциссы и тюльпаны на клумбах... Или, может быть, ещё нет? В город весна всегда немножко раньше приходит.
Бабушка приехала осенью, помочь Володиной маме, – мама стала работать в этом году. Володю покормить, с Володей погулять, Володю спать уложить... Да ещё завтрак, да обед, да ужин... Бабушке было грустно. И не потому грустно, что вспомнила о своём саде с тюльпанами и нарциссами, где могла бы греться на солнышке и ничего не делать – просто отдыхать... Для себя самой, для себя одной много ли найдётся дел? Грустно стало бабушке потому, что Володя сказал: «Уезжай!»
А Володя сидел на полу, посередине комнаты. Кругом – машины разных марок: заводная маленькая «Победа», большой деревянный самосвал, грузовик с кирпичиками, поверх кирпичиков – рыжий Мишка и белый заяц с длинными ушами. Покатать Мишку и зайца? Дом построить? Завести голубую «Победу»?
Завёл ключиком. Ну и что? Протрещала «Победа» через всю комнату, уткнулась в дверь. Ещё раз завёл. Теперь кругами пошла. Остановилась. Пусть стоит.
Начал Володя мост из кирпичиков строить. Не достроил. Приоткрыл дверь, вышел в коридор. Осторожно заглянул в кухню. Бабушка сидела у стола и быстро-быстро чистила картошку. Тонкие завитки кожуры падали на поднос. Володя сделал шаг... два шага... Бабушка не обернулась.
Володя подошёл к ней тихонько и стал рядом. Картошины неровные, большие и маленькие. Некоторые совсем гладкие, а на одной...
– Бабушка, это что? Будто птички в гнёздышке сидят?
– Какие птички?
А ведь правда, немножко похоже на птенчиков с длинными, белыми, чуть желтоватыми шейками. Сидят в картофельной ямке, как в гнезде.
– Это у картошки глазки, – сказала бабушка.
Володя просунул голову под бабушкин правый локоть:
– Зачем ей глазки?
Не очень удобно было бабушке чистить картошку с Володиной головой под правым локтем, но бабушка на неудобство не жаловалась.
– Сейчас весна, картошка начинает прорастать. Это росток. Если картошку посадить в землю, вырастет новая картошка.
– Бабушка, а как?
Володя вскарабкался к бабушке на колени, чтобы лучше разглядеть странные ростки с белыми шейками. Теперь чистить картошку стало ещё неудобнее. Бабушка отложила нож.
– А вот так. Смотри сюда. Видишь, совсем крошечный росточек, а этот уже побольше. Если картошку посадить в землю, ростки потянутся к свету, к солнцу, позеленеют, листики на них вырастут.
– Бабушка, а это у них что? Ножки?
– Нет, это не ножки, это начали расти корешки. Корешки тянутся вниз, в землю, из земли будут воду пить.
– А ростки к солнцу тянутся?
– К солнцу.
– А корешки тянутся в землю?
– Корешки – в землю.
– Бабушка, а куда люди тянутся?
Бабушка положила на стол недочищенную картофелину и прижалась щекой к Володиному затылку:
– А люди тянутся друг к другу.
ТРИ КОПУХИ
– Ребята! – сказала Евгения Николаевна, подходя к окну. – Смотрите, сколько снегу во дворе! Сегодня нам работы много. Кончайте скорее завтракать, пойдёмте расчищать дорожки и делать гору. Берите лопатки... Ну, кто скорее соберётся?
Ребята живо оделись и весёлой гурьбой выбежали во двор.
В комнате остались трое: Володя, Боря и Лида. Володя допивал молоко, Лида зашнуровывала тёплые башмаки, Боря всё собирался надевать рейтузы, а пока сидел на стуле у самой двери, поджав под себя ноги.
– Спешат, спешат! Всё время куда-то спешат! – недовольно сказал Володя. – А куда спешат – неизвестно! – Он отхлебнул ещё немного молока и задумался.
– И всегда Евгения Николаевна торопит: кто скорее соберётся да кто скорее сделает... – поддержала Володю Лида, лениво шнуруя башмаки.
– Скорее сделать легко, – заметил Боря, – а вот вы попробуйте медленнее!
– Медленнее меня никто ничего не делает, – |сказала Лида.
– Не хвастай, голубушка! – Володя широко открыл глаза. – Один раз я так медленно пил молоко, что оно у меня в чашке прокисло, свернулось. Получилась простокваша, Я насыпал туда сахару и стал есть ложкой.
– Это что! – сказал Боря. – Вот я один раз так долго сидел не шевелясь – всё собирался рейтузы надевать, – так долго сидел, что паук от моей головы к потолку большую паутину сплёл и пять мух успел поймать, пока я сдвинулся с места!
– Ну что ж, ничего особенного! – воскликнула Лида. – Главная копуха всё-таки я! Один раз я так долго обувалась, так долго ботинки зашнуровывала, так долго, уж так долго... Встала, а ботинки-то жмут! Стоять не могу.
Нина Михайловна Артюхова ( -) - русская детская писательница.
Биография
Родилась Нина Артюхова в Москве в семье известного книжного издателя М. В. Сабашникова . В 1918 году Нина поступает в МГУ на агрохимическое отделение физико-математического факультета . Девушка всегда мечтала писать, но также её увлекали химия и астрономия, именно с этим связан такой странный для писателя выбор.
Писать детские рассказы Нина Артюхова начала в 20-х годах XX века, продолжая работать химиком и увлекаясь астрономией. В 1949 году стала членом Союза писателей . Известность Нине Михайловне Артюховой принесли повести «Белая коза Альба» () и «Светлана» (). В 1949 году вышел сборник писательница «Повести о детях». Практически все произведения детской писательницы - стихи, повести, рассказы - печатались отдельными изданиями, в периодике. Собраны вместе и изданы были только в 1993 году «Избранные произведения в 2-х томах» (Москва, Издательство им. Сабашниковых ; вышел лишь 1-й том).
Умерла писательница в 1990 году в Москве.
Творчество
Все произведения Нины Артюховой учат детей быть добрыми и справедливыми, смелыми и честными, верными своему слову. Самая известная повесть Н. Артюховой «Светлана» была напечатана в 1955 году и рассказывала об осиротевшей во время войны девочке, которой предстоит снова научиться быть ребенком, забыть ужасы военных лет, радоваться жизни, обрести счастье.
Повести и рассказы
- «Белая коза Альба» (1945)
- «Светлана» (1955)
- «Мама»
- «Подружки»
- «Фарфоровые шаги»
- «Совесть заговорила»
- «Мяч и песочные часы»
- «Три толстухи»
Издания
- Артюхова Н. Н. Трудный вечер. - М.: ГИДЛ (Детгиз), 1958. - 16 с. Тираж: 425 000 экз. (М., Фабрика детской книги Детгиза.)
Напишите отзыв о статье "Артюхова, Нина Михайловна"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Артюхова, Нина Михайловна
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
