Блок был поэтом. Блок А.А

Он принадлежал к тем идеалистам чистой воды, которых наше время уже почти не знает. Собственно, нам уже непонятны своеобразные и часто анекдотические рассказы о таких дворянах-шестидесятниках, как Салтыков-Щедрин или мой дед, об их отношении к императору Александру II, о собраниях Литературного фонда, о борелевских обедах, о хорошем французском и русском языке, об учащейся молодежи конца семидесятых годов. Вся эта эпоха русской истории отошла безвозвратно, пафос ее утрачен, и самый ритм показался бы нам чрезвычайно неторопливым.

В своем сельце Шахматове (Клинского уезда, Московской губернии) дед мой выходил к мужикам на крыльцо, потряхивая носовым платком; совершенно по той же причине, по которой И. С. Тургенев, разговаривая со своими крепостными, смущенно отколупывал кусочки краски с подъезда, обещая отдать все, что ни спросят, лишь бы отвязались.

Встречая знакомого мужика, дед мой брал его за плечо и начинал свою речь словами: "Eh bien, mon petit..." ["Ну, что, милый..." (франц.).].

Иногда на том разговор и кончался. Любимыми собеседниками были памятные мне отъявленные мошенники и плуты: старый Jacob Fidele [Яков Верный (франц.).], который разграбил у нас половину хозяйственной утвари, и разбойник Федор Куранов (по прозвищу Куран ), у которого было, говорят, на душе убийство; лицо у него было всегда сине-багровое – от водки, а иногда – в крови; он погиб в "кулачном бою". Оба были действительно люди умные и очень симпатичные; я, как и дед мой, любил их, и они оба до самой смерти своей чувствовали ко мне симпатию.

Однажды дед мой, видя, что мужик несет из лесу на плече березку, сказал ему: "Ты устал, дай я тебе помогу". При этом ему и в голову не пришло то очевидное обстоятельство что березка срублена в нашем лесу. Мои собственные воспоминания о деде – очень хорошие; мы часами бродили с ним по лугам, болотам и дебрям; иногда делали десятки верст, заблудившись в лесу; выкапывали с корнями травы и злаки для ботанической коллекции; при этом он называл растения и, определяя их, учил меня начаткам ботаники, так что я помню и теперь много ботанических названий. Помню, как мы радовались, когда нашли особенный цветок ранней грушовки, вида, не известного московской флоре, и мельчайший низкорослый папоротник; этот папоротник я до сих пор каждый год ищу на той самой горе, но так и не нахожу, - очевидно, он засеялся случайно и потом выродился.

Все это относится к глухим временам, которые наступили после событий 1 марта 1881 года. Дед мой продолжал читать курс ботаники в Петербургском университете до самой болезни своей; летом 1897 года его разбил паралич, он прожил еще пять лет без языка, его возили в кресле. Он скончался 1 июля 1902 года в Шахматове. Хоронить его привезли в Петербург; среди встречавших тело на станции был Дмитрий Иванович Менделеев.

Дмитрий Иванович играл очень большую роль в бекетовской семье. И дед и бабушка моя были с ним дружны. Менделеев и дед мой, вскоре после освобождения крестьян, ездили вместе в Московскую губернию и купили в Клинском уезде два имения – по соседству: менделеевское Боблово лежит в семи верстах от Шахматова, я был там в детстве, а в юности стал бывать там часто. Старшая дочь Дмитрия Ивановича Менделеева от второго брака – Любовь Дмитриевна – стала моей невестой. В 1903 году мы обвенчались с ней в церкви села Тараканова, которое находится между Шахматовым и Бобловым.

Жена деда, моя бабушка, Елизавета Григорьевна, – дочь известного путешественника и исследователя Средней Азии, Григория Силыча Корелина. Она всю жизнь – работала над компиляциями и переводами научных и художественных произведений; список ее трудов громаден; последние годы она делала до 200 печатных листов в год; она была очень начитана и владела несколькими языками; ее мировоззрение было удивительно живое и своеобразное, стиль – образный, язык – точный и смелый, обличавший казачью породу. Некоторые из ее многочисленных переводов остаются и до сих пор лучшими.

Переводные стихи ее печатались в "Современнике", под псевдонимом "Е. Б.", и в "Английских поэтах" Гербеля, без имени. Ею переведены многие сочинения Бокля, Брэма, Дарвина, Гексли, Мура (поэма "Лалла-Рук"), Бичер-Стоу, Гольдсмита, Стэнли, Теккерея, Диккенса, В. Скотта, Брэт Гарта, Жорж Занд, Бальзака, В. Гюго, Флобера, Мопассана, Руссо, Лесажа. Этот список авторов – далеко не полный. Оплата труда была всегда ничтожна. Теперь эти сотни тысяч томов разошлись в дешевых изданиях, а знакомый антикварными ценами знает, как дороги уже теперь хотя бы так называемые "144 тома" (изд. Г. Пантелеева), в которых помещены многие переводы Е. Г. Бекетовой и ее дочерей. Характерная страница в истории русского просвещения.

Отвлеченное и "утонченное" удавалось бабушке моей меньше, ее язык был слишком лапидарен , в нем было много бытового. Характер на редкость отчетливый соединялся в ней с мыслью ясной, как летние деревенские утра, в которые она до свету садилась работать. Долгие годы я помню смутно, как помнится все детское, ее голос, пяльцы, на которых с необыкновенной быстротой вырастают яркие шерстяные цветы, пестрые лоскутные одеяла, сшитые из никому не нужных и тщательно собираемых лоскутков, – и во всем этом – какое-то невозвратное здоровье и веселье, ушедшее с нею из нашей семьи. Она умела радоваться просто солнцу, просто хорошей погоде, даже в самые последние годы, когда ее мучили болезни и доктора, известные и неизвестные, проделывавшие над ней мучительные и бессмысленные эксперименты. Все это не убивало ее неукротимой жизненности.

Эта жизненность и живучесть проникала и в литературные вкусы; при всей тонкости художественного понимания она говорила, что "тайный советник Гёте написал вторую часть "Фауста", чтобы удивить глубокомысленных немцев". Также ненавидела она нравственные проповеди Толстого. Все это вязалось с пламенной романтикой, переходящей иногда в старинную сентиментальность. Она любила музыку и поэзию, писала мне полушутливые стихи, в которых звучали, однако, временами грустные ноты:

Так, бодрствуя в часы ночные
И внука юного любя,
Старуха-бабка не впервые
Слагала стансы для тебя.

Она мастерски читала вслух сцены Слепцова и Островского, пестрые рассказы Чехова. Одною из последних ее работ был перевод двух рассказов Чехова на французский язык (для"Revue des deux Mondes"). Чехов прислал ей милую благодарственную записку.

К сожалению, бабушка моя так и не написала своих воспоминаний. У меня хранится только короткий план ее записок; она знала лично многих наших писателей, встречалась с Гоголем, братьями Достоевскими, Ап. Григорьевым, Толстым, Полонским, Майковым. Я берегу тот экземпляр английского романа, который собственноручно дал ей для перевода Ф. М. Достоевский. Перевод этот печатался во "Времени".

Бабушка моя скончалась ровно через три месяца после деда – 1 октября 1902 года. От дедов унаследовали любовь к литературе и незапятнанное понятие о ее высоком значении их дочери – моя мать и ее две сестры. Все три переводили с иностранных языков. Известностью пользовалась старшая – Екатерина Андреевна (по мужу – Краснова). Ей принадлежат изданные уже после ее смерти (4 мая 1892 года) две самостоятельных книги "Рассказов" и "Стихотворений" (последняя книга удостоена почетного отзыва Академии наук). Оригинальная повесть ее "Не судьба" печаталась в "Вестнике Европы". Переводила она с французского (Монтескье, Бернарден де Сен-Пьер), испанского (Эспронседа, Бэкер, Перес Гальдос, статья о Пардо Басан), переделывала английские повести для детей (Стивенсон, Хаггарт; издано у Суворина в "Дешевой библиотеке").

Моя мать, Александра Андреевна (по второму мужу – Кублицкая-Пиоттух), переводила и переводит с французского – стихами и прозой (Бальзак, В. Гюго, Флобер, Зола, Мюссе, Эркман-Шатриан, Додэ, Боделэр, Верлэн, Ришпэн). В молодости писала стихи, но печатала – только детские.

Мария Андреевна Бекетова переводила и переводит с польского (Сенкевич и мн. др.), немецкого (Гофман), французского (Бальзак, Мюссе). Ей принадлежат популярные переделки (Жюль Верн, Сильвио Пеллико), биографии (Андерсен), монографии для народа (Голландия, История Англии и др.). "Кармозина" Мюссе была не так давно представлена в театре для рабочих в ее переводе.

В семье отца литература играла небольшую роль. Дед мой – лютеранин, потомок врача царя Алексея Михайловича, выходца из Мекленбурга (прародитель – лейб-хирург Иван Блок был при Павле I возведен в российское дворянство). Женат был мой дед на дочери новгородского губернатора – Ариадне Александровне Черкасовой.

Отец мой, Александр Львович Блок, был профессором Варшавского университета по кафедре государственного права; он скончался 1 декабря 1909 года. Специальная ученость далеко не исчерпывает его деятельности, равно как и его стремлений, может быть менее научных, чем художественных. Судьба его исполнена сложных противоречий, довольно необычна и мрачна. За всю жизнь свою он напечатал лишь две небольшие книги (не считая литографированных лекций) и последние двадцать лет трудился над сочинением, посвященным классификации наук. Выдающийся музыкант, знаток изящной литературы и тонкий стилист, – отец мой считал себя учеником Флобера. Последнее и было главной причиной того, что он написал так мало и не завершил главного труда жизни: свои непрестанно развивавшиеся идеи он не сумел вместить в те сжатые формы, которых искал; в этом искании сжатых форм было что-то судорожное и страшное, как во всем душевном и физическом облике его. Я встречался с ним мало, но помню его кровно.

Детство мое прошло в семье матери. Здесь именно любили и понимали слово; в семье господствовали, в общем, старинные понятия о литературных ценностях и идеалах. Говоря вульгарно, по-верлэновски, преобладание имела здесь еlоquence [красноречие (франц.).]; одной только матери моей свойственны были постоянный мятеж и беспокойство о новом, и мои стремления к musique [музыке – фр.] находили поддержку у нее. Впрочем, никто в семье меня никогда не преследовал, все только любили и баловали. Милой же старинной еlоquenсе обязан я до гроба тем, что литература началась для меня не с Верлэна и не с декадентства вообще. Первым вдохновителем моим был Жуковский. С раннего детства я помню постоянно набегавшие на меня лирические волны, еле связанные еще с чьим-либо именем. Запомнилось разве имя Полонского и первое впечатление от его строф:

Снится мне: я свеж и молод,
Я влюблен. Мечты кипят.
От зари роскошный холод
Проникает в сад.

Жизненных опытов" не было долго. Смутно помню я большие петербургские квартиры с массой людей, с няней, игрушками и елками – и благоуханную глушь нашей маленькой усадьбы. Лишь около 15 лет родились первые определенные мечтания о любви, и рядом – приступы отчаянья и иронии, которые нашли себе исход через много лет – в первом моем драматическом опыте "Балаганчик", лирические сцены). "Сочинять" я стал чуть ли не с пяти лет. Гораздо позже мы с двоюродными и троюродными братьями основали журнал "Вестник", в одном экземпляре; там я был редактором и деятельным сотрудником три года.

Серьезное писание началось, когда мне было около 18 лет. Года три-четыре я показывал свои писания только матери и тетке. Все это были – лирические стихи, и ко времени выхода первой моей книги "Стихов о Прекрасной Даме" их накопилось до 800, не считая отроческих. В книгу из них вошло лишь около 100. После я печатал и до сих пор печатаю кое-что из старого в журналах и газетах.

Семейные традиции и моя замкнутая жизнь способствовали тому, что ни строки так называемой "новой поэзии" я не знал до первых курсов университета. Здесь, в связи с острыми мистическими и романическими переживаниями, всем существом моим овладела поэзия Владимира Соловьева. До сих пор мистика, которой был насыщен воздух последних лет старого и первых лет нового века, была мне непонятна; меня тревожили знаки, которые я видел в природе, но все это я считал "субъективным" и бережно оберегал от всех. Внешним образом готовился я тогда в актеры, с упоением декламировал Майкова, Фета, Полонского, Апухтина, играл на любительских спектаклях, в доме моей будущей невесты, Гамлета, Чацкого, Скупого рыцаря и... водевили. Трезвые и здоровые люди, которые меня тогда окружали, кажется, уберегли меня тогда от заразы мистического шарлатанства, которое через несколько лет после того стало модным в некоторых литературных кругах. К счастию и к несчастью вместе, "мода" такая пришла, как всегда бывает, именно тогда, когда все внутренно определилось; когда стихии, бушевавшие под землей, хлынули наружу, нашлась толпа любителей легкой мистической наживы.

Впоследствии и я отдал дань этому новому кощунственному "веянью"; но все это уже выходит за пределы "автобиографии". Интересующихся могу отослать к стихам моим и к статье "О современном состоянии русского символизма" (журнал "Аполлон" 1910 года). Теперь же возвращусь назад.

От полного незнания и неумения сообщаться с миром со мною случился анекдот, о котором я вспоминаю с удовольствием и благодарностью: как-то в дождливый осенний день (если не ошибаюсь, 1900 года) отправился я со стихами к старинному знакомому нашей семьи, Виктору Петровичу Острогорскому, теперь покойному. Он редактировал тогда "Мир божий". Не говоря, кто меня к нему направил, я с волнением дал ему два маленьких стихотворения, внушенные Сирином, Алконостом и Гамаюном В. Васнецова. Пробежав стихи, он сказал: "Как вам не стыдно, молодой человек, заниматься этим, когда в университете бог знает что творится!" – и выпроводил меня со свирепым добродушием. Тогда это было обидно, а теперь вспоминать об этом приятнее, чем обо многих позднейших похвалах.

После этого случая я долго никуда не совался, пока в 1902 году меня не направили к В. Никольскому, редактировавшему тогда вместе с Репиным студенческий сборник. Уже через год после этого я стал печататься "серьезно". Первыми, кто обратил внимание на мои стихи со стороны, были Михаил Сергеевич и Ольга Михайловна Соловьевы (двоюродная сестра моей матери). Первые мои вещи появились в 1903 году в журнале "Новый путь" и, почти одновременно, в альманахе "Северные цветы".

Семнадцать лет моей жизни я прожил в казармах л.-гв. Гренадерского полка (когда мне было девять лет, мать моя вышла во второй раз замуж, за Ф. Ф. Кублицкого-Пиоттух, который служил в полку). Окончив курс в СПб. Введенской (ныне – императора Петра Великого) гимназии, я поступил на юридический факультет Петербургского университета довольно бессознательно, и только перейдя на третий курс, понял, что совершенно чужд юридической науке. В 1901 году, исключительно важном для меня и решившем мою судьбу, я перешел на филологический факультет, курс которого и прошел, сдав государственный экзамен весною 1906 года (по славяно-русскому отделению).

Университет не сыграл в моей жизни особенно важной роли, но высшее образование дало, во всяком случае, некоторую умственную дисциплину и известные навыки, которые очень помогают мне и в историко-литературных, и в собственных моих критических опытах, и даже в художественной работе (материалы для драмы "Роза и Крест"). С годами я оцениваю все более то, что дал мне университет в лице моих уважаемых профессоров – А. И. Соболевского, И. А. Шляпкина, С. Ф. Платонова, А. И. Введенского и Ф. Ф. Зелинского. Если мне удастся собрать книгу моих работ и статей, которые разбросаны в немалом количестве по разным изданиям, но нуждаются в сильной переработке, – долею научности, которая заключена в них, буду я обязан университету.

В сущности, только после окончания "университетского" курса началась моя "самостоятельная" жизнь. Продолжая писать лирические стихотворения, которые все, с 1897 года, можно рассматривать как дневник, я именно в год окончания курса в университете написал свои первые пьесы в драматической форме; главными темами моих статей (кроме чисто литературных) были и остались темы об "интеллигенции и народе", о театре и о русском символизме (не в смысле литературной школы только).

Каждый год моей сознательной жизни резко окрашен для меня своей особенной краской. Из событий, явлений и веяний, особенно сильно повлиявших на меня так или иначе, я должен упомянуть: встречу с Вл. Соловьевым, которого я видел только издали; знакомство с М. С. и О. М. Соловьевыми, 3. Н. и Д. С. Мережковскими и с А. Белым; события 1904 – 1905 года; знакомство с театральной средой, которое началось в театре покойной В. Ф. Комиссаржевской; крайнее падение литературных нравов и начало "фабричной" литературы, связанное с событиями 1905 года; знакомство с творениями покойного Августа Стриндберга (первоначально – через поэта Вл. Пяста); три заграничных путешествия: я был в Италии – северной (Венеция, Равенна, Милан) и средней (Флоренция, Пиза, Перуджия и много других городов и местечек Умбрии), во Франции (на севере Бретани, в Пиренеях – в окрестностях Биаррица; несколько раз жил в Париже), в Бельгии и Голландии; кроме того, мне приводилось почему-то каждые шесть лет моей жизни возвращаться в Bad Nauheim (Hessen-Nassau), с которым у меня связаны особенные воспоминания.

Этой весною (1915 года) мне пришлось бы возвращаться туда в четвертый раз; но в личную и низшую мистику моих поездок в Bad Nauheim вмешалась общая и высшая мистика войны.

Поражавший всех своей неуемной верой в будущее России и людей. Любящий и страждущий объять необъятное, человек с широкой душой и трагичной жизнью. Жизнь и творчество Блока заслуживают внимания своей полнотой и трогательностью.

Биография поэта

Блок Александр Александрович, год рождения 1880, 28 ноября. Место рождения - Петербург. Его родители: отец - А.Л. Блок, работал юристом в университете в Варшаве, мать - А.А. Бекетова, дочь знаменитого ученого-ботаника.

Родители мальчика развелись еще до его рождения, поэтому вырасти в полной семье у него не получилось. Однако дедушка по материнской линии А.Н. Бекетов, в семье которого и вырос Александр, окружил ребенка должной заботой и вниманием. Дал ему хорошее образование и старт в жизни. Сам А.Н. Бекетов был ректором университета в Петербурге. Высоко моральная и культурная атмосфера окружающей обстановки наложила свой отпечаток на формирование мировоззрений и воспитание Блока.

С самого детства в него заложена любовь к классике русской литературы. Пушкин, Апухтин, Жуковский, Фет, Григорьев - это те имена, на чьих произведениях маленький Блок рос и приобщался к миру литературы и поэзии.

Обучение поэта

Первой стадией получения образования для Блока стала гимназия в Петербурге. После ее окончания в 1898 году он поступает в Петербургский университет на отделение юристов. Заканчивает юридическое обучение в 1901 году и меняет направление на историко-филологическое.

Именно в университете он окончательно принимает решение углубиться в мир литературы. Также это желание подкрепляется красивой и живописной природой, среди которой расположено имение его деда. Выросший в таком окружении, Александр навсегда впитал в себя чуткость и тонкость мировосприятия, и отразил это в своих стихах. С этих пор и начинается творчество Блока.

Со своей матерью Блок поддерживает очень теплые отношения, его любовь и почтение к ней безгранично. Он до самой смерти матери постоянно посылал ей свои произведения.

Внешний облик

Их бракосочетание состоялось в 1903 году. Семейная жизнь складывалась неоднозначно и сложно. Менделеева ждала огромной любви, как в романах. Блок же предлагал умеренность и спокойствие быта. Результатом стало увлечение жены его другом и единомышленником, Андреем Белым, поэтом-символистом, который сыграл не последнюю роль в творчестве самого Блока.

Работа в течение жизни

Жизнь и творчество Блока складывались таким образом, что он, помимо литературы, принимал участие во вполне житейских делах. Так, например:

был активным участником драматургических постановок в театре и даже видел себя актером, однако литературное поприще привлекло его больше;

два года подряд (1905-1906 гг.) поэт является непосредственным свидетелем и участником революционных митингов и демонстраций;

ведет свою колонку обзора литературы в газете "Золотое руно";

с 1916-1917 гг. отдает долг Родине, проходя службу под Пинском (инженерно-строительная дружина);

входит в состав руководства Большого ;

по приходу из армии устраивается на работу в Следственную комиссию чрезвычайного характера по делам царских министров. Работает там редактором стенографического отчета до 1921 года.

Раннее творчество Блока

Свой первых стих маленький Саша написал еще в пять лет. Уже тогда в нем читались задатки таланта, который нужно было развивать. Чем Блок и занялся.

Любовь и Россия - две любимые темы творчества. Блок писал очень много и о том, и о другом. Однако на начальном этапе развития и реализации своего таланта больше всего его привлекала любовь. Образ прекрасной дамы, который он повсюду искал, захватил все его существо. И земное воплощение своим представлениям он нашел в Любови Менделеевой.

Тема любви в творчестве Блока раскрывается настолько полно, ясно и красиво, что трудно это оспорить. Поэтому неудивительно, что его первое детище - сборник стихов - называется "Стихи о Прекрасной Даме", и посвящен он его жене. Большое влияние при написании этого сборника стихов на Блока оказывала поэзия Соловьева, учеником и последователем которого он и считается.

Во всех стихотворениях сквозит ощущение Вечной женственности, красоты, естественности. Однако все выражения и обороты, применяемые в написании, носят иносказательный, нереальный характер. Блок уносится в творческом порыве в "миры иные".



Постепенно тема любви в творчестве Блока уступает место более реальным и насущным проблемам, окружающим поэта.

Начало разочарования

Революционные события, разлад в семейных отношениях, с треском проваливающиеся мечты о чистом и светлом будущем для России заставляют творчество Блока претерпевать явные изменения. Следующий его сборник носит название "Нечаянная радость" (1906 год).

Все больше он высмеивает символистов, к которым себя уже не относит, все сильнее и циничнее относится к надеждам на лучшее впереди. Он участник революционных событий, который находится полностью на стороне большевиков, считая их дело правым.

В этот период (1906 год) выходит его трилогия драм. Сначала "Балаганчик", спустя какое-то время "Король на площади", а завершает это трио испытывает горькое разочарование от несовершенства мира, от своих обманутых надежд. В этот же период он увлекается актрисой Н.Н. Волоховой. Однако взаимности не получает, что добавляет его стихам горечи, иронии и скепсиса.

Андрей Белый и другие ранее единомышленники по поэзии не принимают перемены в Блоке и критикуют его нынешнее творчество. Блок Александр остается непреклонен. Он разочарован и глубоко опечален.

"Трилогия вочеловечения"

В 1909 году у Блока умирает отец, с которым он не успевает попрощаться. Это накладывает еще больший отпечаток на его душевное состояние, и он решает объединить свои самые яркие на его взгляд произведения в одну поэтическую трилогию, которой дает название "Трилогия вочеловечения".

Так творчество Блока в 1911-1912 годах ознаменовалось появлением трех сборников стихотворений, которые носят поэтичные названия:

1. "Стихи о Прекрасной Даме";

   "Нечаянная радость";

   "Снежная ночь".

Годом позже он выпускает цикл любовных стихов "Кармен", пишет поэму "Соловьиный сад", посвященные его новому увлечению - певице Л.А. Дельмас.

Родина в творчестве Блока



Начиная с 1908 года, поэт позиционирует себя больше не как лирик, а как воспеватель своей Родины. В этот период он пишет такие стихотворения, как:

"Осенняя волна";

"Осенняя любовь";

• "На поле Куликовом".

Все эти произведения пропитаны любовью к Родине, к своей стране. Поэт одновременно показывает две стороны жизни в России: нищету и голод, богомольность, но в тоже время дикость, необузданность и вольность.

Тема России в творчестве Блока, тема родины - одна из самых основополагающих во всей его поэтической жизни. Для него Родина - это нечто живое, дышащее и чувствующее. Поэтому ему слишком тяжело, непомерно тяжело даются происходящие события Октябрьской революции.

Тема России в творчестве Блока

После того как революционные веяния захватывают весь его дух, поэт практически полностью теряет лирику и любовь в своих произведениях. Теперь весь смысл его произведений направлен на Россию, его родину.

Свою страну Блок олицетворяет в стихах с женщиной, он делает ее практически осязаемой, настоящей, будто очеловечивает. Родина в творчестве Блока принимает настолько масштабное значение, что больше о любви он не пишет никогда.

Веря в большевиков и их правду, он испытывает жестокой, почти убийственное для него разочарование, когда видит результаты революции. Голод, нищета, разгром, массовое истребление интеллигенции - все это формирует в сознании Блока острое неприязненное отношение к символистам, к лирике и заставляет отныне творить произведения только с сатиристической, ядовитой насмешкой над верой в будущее.

Однако при этом любовь его к России настолько велика, что он продолжает верить в силу своей страны. В то, что она поднимется, отряхнется и сумеет показать свою мощь и славу. Творчество Блока, Маяковского, Есенина в этом схоже.

В 1918 г Блок пишет поэму "Двенадцать", самое скандальное и громкое из всех своих произведений, вызвавшее массу кривотолков и разговоров о ней. Но поэта критика оставляет равнодушным, зарождающаяся депрессия начинает поглощать все его существо.

Поэма "Двенадцать"

Автор начал писать свое произведение "Двенадцать" в начале января. В первый день работы он даже не делал перерыва. В его записях сказано: “Внутри дрожит”. Потом написание поэмы приостановилось, и закончить ее поэт сумел только 28 января.

После выхода в свет этого произведения резко переменилось творчество Блока. Кратко охарактеризовать это можно следующим образом: поэт потерял себя, наступил застой.

Основная мысль поэмы каждым признавалась по-разному. Кто-то видел в ней поддержку революции, насмешку над символистическими взглядами. Кто-то, напротив, сатирический уклон и издевку над революционными порядками. Однако сам Блок при создании поэмы имел в виду и то и другое. Она противоречива, как и его настроение на тот момент.



После издания "Двенадцать" все и без того слабые связи с символистами были разорваны. От Блока отвернулись почти все близкие друзья: Мережковский, Вяч, Прищвин, Сологуб, Пяст, Ахматова и другие.

В Бальмонте к тому времени он разочаровывается сам. Таким образом, Блок остается практически один.

Послереволюционное творчество

2. "Возмездие", которое он так и писать.

Революция прошла, а горечь от разочарования большевистской политики наросла и усилилась. Такой разрез между тем, что было обещано, и тем, что делалось в результате революции, стал для Блока невыносимым. Можно охарактеризовать творчество Блока кратко в этот период: не пишется ничего.

Как будут писать впоследствии о смерти поэта, "его убили большевики". И это действительно так. Блок не сумел побороть в себе и принять такое расхождение между словом и делом новой власти. Не сумел простить себе поддержку большевиков, свою слепоту и недальновидность.

Блок переживает сильнейший разлад внутри себя, полностью уходит в свои внутренние переживания и терзания. Следствием этого является болезнь. С апреля 1921 года по начало августа болезнь не отпускает поэта, терзая его все сильнее. Лишь изредка выходя из полузабытья, он пытается утешить свою жену, Любовь Менделееву (Блок). 7 августа Блок скончался.



Где жил и творил поэт

Сегодня биография и творчество Блока увлекают и вдохновляет многих. А место, где он жил и сочинял свои стихи и поэмы, превратилось в музей. По фотографиям мы можем судить об обстановке, в которой работал поэт.

Внешний вид поместья, в котором проводил время поэт, вы можете увидеть на фото слева.

Комната, в которой поэт провел последние горькие и тяжелые минуты жизни (фото ниже).



Сегодня творчество поэта любят и изучают, им восхищаются, признают его глубину и целостность, необычность и яркость. Россия в творчестве Блока изучается на школьных занятиях, по этой теме пишут сочинения. Это дает полное право назвать автора великим поэтом. В прошлом символистом, затем революционером и на закате просто глубоко разочаровавшимся в жизни и власти несчастным человеком с горькой, тяжелой судьбой.

В Санкт-Петербурге установлен памятник, увековечивающий имя автора в истории и отдающий должное уважение его неоспоримому таланту.

Александр Блок вошёл в историю русской и мировой литературы, в первую очередь, как тончайший лирик. В его несравненной словесной живописи воссозданы и сбережены для потомков нежное лирическое озаренье, искренность, накал драматичных ситуаций, патриотизм.

Александр Блок разделил участь тех, кто жил и «глаголил» на рубеже двух эпох. Октябрьская революция 1917 года поделила мир на два периода: До и После. Именно в это переломное время творил поэт. Глобальные революционные изменения, происходящие в обществе, не могли не оказать влияния на жизнь и творчество стихотворца.

В творчестве Александра Блока чётко прослеживаются мотивы классической поэзии, и в то же время налицо элементы новаторства. Тончайший лиризм, «правильность» и чёткость стиха перемежаются у автора со свободным стихотворным размером.

Характерные для поэзии в целом напевы одиночества и любви соседствуют в его творчестве с темой «страшного мира» и патриотическими стихами.

Поэтические сборники Блока – , — по-разному воспринимали современники. От его вознесения к вершинам поэтического олимпа («Стихи о Прекрасной Даме», «Нечаянная радость»), до не понятой критиками третьей книги «Земля в снегу». А затем – вновь победа. Знаменитый сборник «Ночные часы», в который вошёл цикл итальянских стихов. «…меня как бы вторично прославили» , — писал Блок.

Театр Блока – особенный. Выступая в роли драматурга, автор поражает нас удивительными переплетениями сценических моментов и стихов. Театр – это продолжение, мощное развитие лирики на высших ступенях искусства. «Балаганчик», «Король на площади», «Незнакомка» — «драматическая трилогия, связанная в одно художественное целое единством поэтического замысла». Сам автор подчёркивает: «Все три драмы связаны между собою единством основного типа и его стремлений» . Главные герои пьес персонифицируют «как бы разные стороны души одного человека», «ищут жизни прекрасной, свободной и светлой».

Выдающиеся произведения Блока «Роза и крест» (вершина драматургии литератора, 1912 год), и поэма «Двенадцать», ставшая воплощением нравственных исканий поэта, его мыслей и идей, характеризуют его как несомненного новатора, творца, великого мастера поэтического слова.

Обращаясь к творчеству Блока, нельзя обойти вниманием одну из его последних работ. Она написана 11 февраля 1921 года и называется «Пушкинскому дому». Необычна история появления этой работы. Пятого февраля 1921 года одна из служащих Пушкинского дома Е.П.Казанович обратилась к Александру Блоку с просьбой написать ей в старинный альбом стихотворение. Поэт согласился. Но женщина заболела, и смогла передать альбом поэту лишь спустя полтора месяца. «Каково было мое смущение, восхищение и радость, когда, открыв альбом, я увидела на первых трёх страницах его большое, написанное прекрасным блоковским почерком новое стихотворение. Оно называется «Пушкинскому дому». В этом стихотворении Блок подтверждает верность идеалам Пушкина. И его главным лозунгам: Гармонии, Красоте, Радости…

Пушкин! Тайную свободу
Пели мы вослед тебе!
Дай нам руку в непогоду,
Помоги в немой борьбе!

Не твоих ли звуков сладость
Вдохновляла в те года?
Не твоя ли, Пушкин, радость
Окрыляла нас тогда?

Вот зачем, в часы заката
Уходя в ночную тьму,
С белой площади Сената
Тихо кланяюсь ему.

В сокращённом варианте «Пушкинскому дому», Александр Блок