Энди уорхол фотографии. Энди уорхол - биография, информация, личная жизнь

«Сейчас, когда все так быстро меняется, едва ли есть шанс сохранить нетронутыми образы своих фантазий к тому моменту, когда будешь готов к встрече с ними»

Если положить всю жизнь на утоление навязчивой идеи - что из этого выйдет? Ведь американская мечта имеет так много общего с паранойей. Художник и основатель поп-арта Энди Уорхол (Andy Warhol) в своем стремлении к славе испробовал все доступные способы самовыражения: нам известна его трафаретная печать, артхаусные фильмы, основанный им журнал «Интервью» (Interview). И даже Мэрилин Монро многим известна в контексте именно его творчества. Без сомнений, это человек, перевернувший представление об искусстве целой страны.

Когда за спиной маячит жизнь бедных эмигрантских кварталов, тщеславие перестает быть таким уж сильным пороком. Вся жизнь Уорхола была положена на раскрутку своего имени как бренда и даже тогда, когда он стал всемирно известным рекламщиком, этого было недостаточно. Самые пестрые рекламные плакаты анонимны, Уорхол же искал что-то, что возведет его имя в превосходную степень.

Вот тогда-то и появилась банка супа, поставившая мир на колени. Это была не первая работа Уорхола как художника, но, определенно, именно она во всеуслышание заявила о начале эпохи поп-арта. Тридцать два идентичных изображения консервированного супа Campbell, висящих в ряд и имитировавших витрину, оказались в музее современного искусства в Лос-Анджелесе и, удивительно, почти сразу были выкуплены. Так впервые одноразовый предмет, помещенный в белые стены музея, сам стал художественным экспонатом.

Неожиданно мир охотно согласился поклоняться торговым маркам, как когда-то Библии. Можно назвать это обличением века: Уорхол невольно заставил Америку посмотреть саму на себя. Но в ужас от увиденного так никто и не пришел. Кто-то отнесся к экстравагантному виду творчества как к безобидной шалости, кто-то просто не различал границ.

Общество 60-х с готовностью приняло желание искусства не быть обременительным и серьезным. Растиражированные изображения банок «Кока-колы» как символ не только эпохи, но и свободы? С легкостью. Коробка с хлопьями на почетном месте над обеденным столом? Почему бы и нет? Сейчас многие позволяют себе снисходительно улыбаться: «Но это же шестидесятые, тогда им это было нужно». Однако достаточно даже мельком взглянуть на наше десятилетие, чтобы убедиться: мода и дизайн до сих пор с успехом интегрируют принцип Уорхола в массы.

Принцип этого феноменально прост: взять любой товар массового потребления и представить его как объект для воспевания путем многократного размножения. Уорхол даже создал собственную «Фабрику», богемный клуб, где приближенные последователи занимались производством бесконечных копий трафаретным методом. За год «Фабрика» давала Америке и миру тысячи (!) абсолютно одинаковых изображений банок «Кока-колы», супа «Кемпбелл», доллара и других всем известных предметов. На «поток» ставились также портреты известных личностей: Одри Хепберн, Жаклин Кеннеди, даже Мао с Лениным, традиционно выполненных в кислотных цветах.

«Когда Пикассо умер, я прочитал в журнале, что он создал четыре тысячи шедевров за свою жизнь, и подумал: «Смотри-ка, я могу сделать столько за один день». Понимаете, учитывая то, как я их делаю в своей технике, я действительно подумал, что могу сделать четыре тысячи картин за день. И все они будут шедеврами, потому что это будет одна и та же картина» , -писал Уорхол в своей автобиографии «От А к Б и наоборот».

Одна шелкография на тысячу, конечно, была сотворена руками самого Энди Уорхола, но это имело так мало значения: разве важно, кто нажимает кнопку запуска на заводе, скажем, хлопьев? Философия главного идеолога поп-арта подразумевала, что искусство, как и любой другой коммерческий продукт, можно поставить на конвейерное производство. Художник же может выступать не как рабочая сила, а как предприниматель. В конце 60-х ярая феминистка Валери Соланас заявилась на «Фабрику» и трижды выстрелила Уорхолу в живот. Тот остался жив, но, вынужденный провести какое-то время в больнице, с удовлетворением отметил, что создал своего рода кинетический бизнес. Мастерская успешно продолжала работать и без него.

Было бы большой ошибкой начать выискивать смысл в такого рода деле: конвейерное искусство напрочь лишено эмоций. И это отнюдь не нападки: сам Энди в одном из интервью на вопрос «Вы вкладываете эмоции в свои работы?» со скучающим видом пожал плечами: «Нет» . «Но как же?» - возмутился ведущий. «А какие эмоции вы хотите видеть в банке супа «Кемпбелл»?» - вскинула брови Эди Седжвик, муза Уорхола. Зал засмеялся. Всем отчаянно нравилось признавать пустоту и никчемность существования так же, как пустоту консервных банок.

Несмотря на видимую бессмысленность поп-арта, определенную философию все же можно проследить. Прежде простому обывателю не могло и в голову прийти, что искусство может быть чем-то кроме единичного произведения, выполненного в уникальной манере автора. Уорхол заставил культурное общество задаться вопросом: почему бы искусству не быть массовым? Выходец из семьи эмигрантов, он был особенно неравнодушен к главной идее благословенной Америки: равенству.

«Ты смотришь телевизор и видишь «Кока-колу», и ты знаешь, что президент пьет «Кока-колу», Лиз Тейлор пьет «Кока-колу» и, только подумай, ‒ ты тоже можешь пить «Кока-колу»! Все это действительно соответствует американской идее равенства» - утверждал Уорхол.

Рекорды производительности «Фабрика» устанавливала не только на художественно-изобразительном поприще. Закономерно «роман с телевизором», как его называл Уорхол, перерос в кинопроизводство. За пять лет было создано более четырех сотен «кинопроб» (Screen Tests) ‒ трехминутных пленок, на которых друзья художника, знакомые, случайные гости и знаменитости молча сидели перед камерой. «Что мне надо делать?» - часто звучал вопрос. «Ничего. Просто будь собой» .

В ярком контрастном свете и под пристальным вниманием одни оглядывались по сторонам, другие затягивались сигаретой. Кто-то со скучающим видом прикладывался к стеклянной бутылке «Кока-колы», кто-то жевал жвачку. Джейн Хольцер чистила зубы. Джеймс Розенквист крутился на стуле. Снятые со стандартной для кино скоростью, по просьбе Уорхола, фильмы проецировались в два раза медленнее: шестнадцать кадров в секунду, давая изображению несколько магнетические свойства. В отсутствии звука, сценария и задумки, натура героев беспощадно обнажалась и демонстрировалась в отрыве от образов, созданных или навязанных журналистами.

Полнометражные фильмы тоже были совершенно уорхоловскими. Восьмичасовая пленка, демонстрирующая верхушку Эмпайр Стейт Билдинг, пятичасовой сон поэта Джона Джиорно, трехчасовая история похождений нью-йоркских проституток, получасовая картина с провокационным названием «Минет» (Blow Job), не демонстрирующая ничего, кроме крупного плана мужчины, стоящего у стены и закуривающего сигарету на двадцать пятой минуте. Большой популярности фильмы так и не снискали, но отказать им в существенном вкладе в появление андерграундного кино никак нельзя.

Чем бы ни был увлечен Уорхол в поисках новых способов привлечения внимания и расширения рамок общепринятого, особые акценты всегда делались на серийности, повторении, накоплении. Под прицел 16-ти миллиметровой камеры попадало буквально все, что окружало художника. Его «Полароидом» были сделаны тысячи моментальных снимков.

Длину магнитофонных лент, содержащих запись всех разговоров и личных размышлений, невозможно измерить. Сама жизнь стала предметом дотошного коллекционирования. Когда однажды знакомый, которому не досталась роль в новом экспериментальном фильме, вернулся домой, принял LCD и выбросился из окна, Уорхол возмутился: «Почему он мне ничего не сказал? Мы могли бы снять, как он падает» . Фото, видео или аудиодокументированию подвергалось без исключений всё происходящее.

В восьмидесятых годах, уже после смерти Уорхола, журналисты, как стервятники, принялись потрошить его личную жизнь, прежде тщательно скрываемую. Если кого и можно было охарактеризовать словом «странный», то Уорхол был идеальным кандидатом. Теперь все жаждали получить объяснения его чудаковатой внешности, радикального творчества и эксцентричных поступков. Внезапное обнаружение шестисот десяти коробок с «барахлом Энди», как его называли помощники, когда еще не знали их ценности, стало настоящей издевкой над теми, кто вменил себе в обязанности рассказать об Уорхоле чуть больше. Сам Энди еще в своих дневниках упоминал эти «Капсулы времени», но никто и подумать не мог, какой колоссальный объем своего ежедневного существования он запечатал в обычных картонных коробках.

«Представьте, что вы изучаете его биографию, пытаясь выявить сущность повседневности и времени, и вдруг Уорхол дает вам 610 коробок сырого материала для работы. Это так много, абсурдное количество, все не разобрано. И вы находите там сокровища. Тоненькая, редкая шелкография на холсте, одна из первых, которые Энди Уорхол сделал как художник, нашлась в коробке, полной нераспечатанной почты, журналов, пластинок «Вельвет Андеграунд» и карты, объясняющей, как доехать до места какой-то там вечеринки» , - писала нью-йоркский независимый куратор Ингрид Шаффнер.

«Капсулы времени» являются своеобразной коллективной памятью 70-80-х годов, но в то же время доказывают, что ни одна жизнь не может быть полностью объяснена, как ни одна коллекция не может быть абсолютно полной.

Весьма иронично, что Уорхол, так сильно восхищавшийся знаменитостями, не заметил, когда сам стал одной из них. Известный рекламный иллюстратор, художник, режиссер, коллекционер, гений поп-арта и андерграундного кино приобрел известность большую, чем все его работы. Относиться к нему можно по-разному: вопрос о том, что имеет право называться искусством сегодня стоит как никогда остро.

«Вот говорят - время все изменит, но всякий раз оказывается, что приходится все менять самому»

Энди Уорхол (Andy Warhol), настоящее имя - Эндрю Вархола (Andrew Warhola; русин. Андрій Варгола). Родился 6 августа 1928 года - умер 22 февраля 1987 года. Американский художник, продюсер, дизайнер, писатель, коллекционер, издатель журналов и кинорежиссёр, культовая персона в истории поп-арт-движения и современного искусства в целом. Основатель идеологии «homo universale», создатель произведений, которые являются синонимом понятия «коммерческий поп-арт».

В 1960-х годах был менеджером и продюсером первой альтернативной рок-группы The Velvet Underground. О жизни Уорхола снято несколько художественных и документальных фильмов.

Эндрю Вархола родился 6 августа 1928 года в Питтсбурге (штат Пенсильвания, США) четвёртым ребёнком в рабочей семье иммигрантов-русинов из села Микова у Стропкова на северо-востоке современной Словакии, части бывшей Австро-Венгерской империи.

Первый ребёнок - дочь Юстина, родившаяся ещё в Словакии, умерла до переезда в США. Отец Уорхола Андрей в поисках работы иммигрировал в Соединённые Штаты в 1914 году, мать Юлия (в девичестве Завацкая) присоединилась к нему в 1921 году, после смерти бабушки и дедушки Уорхола. Члены глубоко религиозной семьи были прихожанами Русинской греко-католической церкви. Отец Уорхол работал в угольной шахте, не владевшая английским мать подрабатывала мытьём окон и уборкой, а также изготавливала и продавала цветы из консервных банок и гофрированной бумаги. К 1934 году Уорхолы переехали из трущоб в более комфортабельный район. Семья жила на улице Белен, 55, а затем в Доусон-Стрит, 3252 в Окленде, окрестностях Питтсбурга. У Энди было два старших брата, Павел (Пол), родившийся в 1923 году, и Джон, родившийся в 1925 году. Сын Павла, Джеймс Уорхола, стал иллюстратором детских книжек.

В третьем классе Уорхол заболел хореей Сиденгама, также называемой «Плясками св. Витта», которая явилась следствием перенесённой ранее скарлатины, после чего большую часть времени был прикован к постели. В классе он становится изгоем. Появилась мнительность, развилась боязнь врачей и больниц (которая не отпустит его до смерти). Во время, когда он прикован к постели, начинает увлекаться рисованием, собирать фотографии кинозвёзд и делать коллажи из газетных вырезок. Сам Уорхол позже упоминал этот период как очень важный в становлении его личности, выработавший навыки, художественный вкус и предпочтения.

Когда Энди было 13 лет, в результате несчастного случая на шахте погиб его отец. В 1945 году Уорхол закончил среднюю школу Шенли.

Планировал получить художественное образование в Университете Питтсбурга, чтобы потом преподавать рисунок. Но потом планы изменились, и он поступил в Технологический институт Карнеги, рассчитывая сделать карьеру в качестве коммерческого иллюстратора. В 1949 году он получил степень бакалавра изящных искусств в области графического дизайна. Успевал в учёбе хорошо, но часто не находил общий язык с преподавателями и сокурсниками.

После окончания в 1949 году переехал в Нью-Йорк, где начал работать оформителем витрин магазинов, рисовать открытки и рекламные плакаты. Позже его принимают на работу художником-иллюстратором в журналы Vogue, Harper"s Bazaar и ещё в несколько менее популярных изданий. В этот период он американизировал свою фамилию, начав писать её без последней буквы a, - «Уорхол» (Warhol).

Уже к 1950 году приходит успех после удачного оформления рекламы обувной компании «И. Миллер». На рекламных плакатах была изображена в эксцентричной манере нарисованная чернилами обувь со специально сделанными кляксами. В середине 1950-х Уорхол проиллюстрировал самоучитель испанского языка Маргариты Мадригаль, положивший начало серии её бестселлеров-самоучителей, многократно переиздававшихся.

В 1962 году Уорхол провёл первую свою крупную выставку, которая принесла ему популярность. К этому времени Уорхол смог купить собственный дом на Манхэттене, на 33-й Восточной улице. Доходы его поднялись до отметки 100 тысяч долларов в год, и это дало ему возможность больше увлекаться любимым делом - рисованием, и мечтать о «высоком искусстве».

В 1956 году он получает почётный приз «Клуба художественных редакторов».

Уорхол одним из первых применил трафаретную печать как метод для создания картин. В своих ранних шелкографиях он использовал собственные, нарисованные от руки изображения. Позже, с помощью проектора, он транслировал на холст уже фотографии и вручную обводил изображение. Применение шелкографического метода было одним из этапов в стремлении Уорхола к массовому репродуцированию и тиражированию художественных произведений, вопреки всей критике , который писал о потере ауры и ценности произведения в век его технической воспроизводимости.

Способ Уорхола заключался в следующем: на рамку натягивалась нейлоновая сетка. Само изображение на сетке создавалось путём контактного засвечивания. На сетку, пропитанную фотоэмульсией, накладывался диапозитив. Всё засвечивалось, как при фотопечати. На освещённых местах сетки фотоэмульсия полимеризовалась и становилась нерастворимой пленкой. Лишнее смывалось водой. Так создавалась матрица, то есть печатная форма. Её накладывали на бумагу или ткань, и наносили краску. Краска проникала через прозрачные участки сетки и создавала изображение. Таким образом, нанося специальным резиновым валиком на деревянной ручке чёрную краску, Уорхол исполнил основной контур своих самых известных произведений: многократно повторяющихся , Элизабет Тэйлор и других. Для многоцветной печати требовалось количество матриц, равное количеству цветов. Одного комплекта матриц хватало на большое количество изображений. Внедрение инновационных технологий в процесс создания образов ставило искусство на коммерческую основу.

В 1960-х годах художник использовал для своего творчества фотографии, напечатанные в СМИ. Начиная с 1980-х годов, он делал снимки сам фотоаппаратом Полароид.

В 1960 году Уорхол создаёт дизайн для банок Кока-кола, который принёс ему известность художника с неординарным видением искусства. В начале шестидесятых Уорхол всё больше занимается графикой, создавая, в основном, только произведения с изображением долларовых банкнот.

Уже в 1952 году работы Уорхола были представлены на выставке в Нью-Йорке, а в 1956 он получил почетный приз «Клуба художественных редакторов». К этому времени художник зарабатывал около ста тысяч долларов в год, однако не переставал мечтать о «высоком искусстве».

В 1960 году Уорхол рисует своё первое произведение из серии Кока-Кола. В 1960-1962 появляется цикл произведений с изображением консервных банок супа Кэмпбелл (Campbell’s Soup Can). Первоначально плакаты с банками супа исполнялись в технике живописи: «Банка с супом Кэмпбелл (рисово-томатный)» (Campbell’s Soup Can (Tomato Rice), 1961, а с 1962 года - в технике шелкографии («Тридцать две банки супа Кэмпбелл», «Сто банок супа Кэмпбелл», «Двести банок супа Кэмпбелл» - все 1962). Также, в 1962 году, поворотном для себя, Уорхол создаёт серии «Зелёные бутылки кока-колы». Рисунки банок в ярких тонах стали «визитной карточкой» Уорхола. Показ работ на выставке в галерее «Stabl» вызвал большой резонанс среди общественности. Хотя, по мнению критиков, эти картины отражали безликость и пошлость культуры массового потребления, менталитет западной цивилизации. После этой выставки Уорхола причислили к представителям поп-арта и концептуального искусства, таким как Роберт Раушенберг, Джаспер Джонс и Рой Лихтенштейн.

Начиная с этого периода Уорхол как фотограф и художник работал с образами звёзд эстрады и кино: Мэрилин Монро, Элизабет Тейлор, Мика Джаггера и , а также с образами политиков, например, Мао Цзэдуна, Ричарда Никсона, Джона Кеннеди и («Красный Ленин», «Чёрный Ленин»). После ухода Монро из жизни он создал свой знаменитый «Диптих Мэрилин», ставший аллегорией жизни и смерти актрисы. По состоянию на 2011 год Диптих Мэрилин выставлен в филиале лондонской Галереи Тейт в Ливерпуле. 2 декабря 2004 года газета «The Guardian» опубликовала список 500 наиболее выдающихся произведений современного искусства, где это произведение Уорхола занимает почётное третье место. У Уорхола был своеобразный, постоянно меняющийся подход к живописи. Одним из новшеств стало применение красок кислотных оттенков.

В 1963 году Уорхол купил здание на Манхэттене, здание получает название «Фабрика», тут Энди ставит на поток создание произведений современного искусства. В 1964 году состоялась первая выставка арт-объектов Уорхола, не вписывающихся в рамки понятия живописи. Экспозиция заключалась в демонстрации около сотни копий упаковочной картонной тары, коробок из-под кетчупа «Хайнц» и стирального порошка «Brillo». По случаю открытия выставки Уорхол устроил презентацию своей новой необычной студии, «Фабрики», стены которой были выкрашены в серебряный цвет. В студии царила обстановка вседозволенности, проводились вечеринки. Это помещение нарушило представление о мастерской художника как об уединённом месте. «Фабрика» и её хозяин стали часто фигурировать в репортажах светской хроники, о них стали писать в журналах и средствах массовой информации. Создаёт Уорхол и собственный проект - журнал «Интервью», где знаменитости брали интервью у знаменитостей.

«Фабрика» была организованным производством, которое выпускало до 80 печатных произведений в день, то есть несколько тысяч отпечатков в год. Был нанят коллектив рабочих, осуществлявших массовое производство поставленных на поток репродукций с портретами знаменитостей. Героев своих тиражируемых произведений Уорхол фотографировал у себя в мастерской, делая Полароидом серию моментальных снимков. Из множества кадров выбирался лучший, увеличивался, и методом шелкографии переносился на холст. Поверхность холста покрывалась краской либо до репродуцирования, либо Уорхол наносил масляную краску по уже репродуцированному отпечатку. Обычно делалось несколько вариантов одного произведения. Таким образом Уорхол превратил искусство в «бизнес-арт», руководя исполнителями, которые технически воспроизводили его собственные работы.

Уорхол придерживался мнения, что знаменитости на портретах должны были выглядеть идеально и без изъянов: картина «До и после» из цикла «Рекламные объявления» (1960), давала анонс «нового лица от Уорхола», якобы «улучшенной версии тебя самого». Он ретушировал морщины и дефекты кожи лица, убирал лишние подбородки, подрисовывал ярче глаза и губы, придавая лицам идеализированные черты. Среди клиентов Уорхола - всё семейство иранского шаха Мохаммеда Резы Пехлеви, Мик Джаггер, Лайза Миннелли, Джон Леннон, Дайана Росс, Бриджит Бардо и многие другие знаменитости.

Параллельно с созданием объектов поп-арта, Уорхол начинает снимать кинофильмы, однако как режиссёр успеха добивается только в узких кругах. В период с 1963 по 1968 годы Уорхол снял несколько сотен лент, в том числе 472 четырёхминутные черно-белые портретные кинопробы (Screen Tests), десятки короткометражных фильмов и более 150 фильмов с сюжетами, только 60 из которых увидели свет.

Большинство его фильмов, снятых в тот период, не имели никакого сюжета. В основу сюжетных линий ложились псевдодокументальные съёмки, например: «мужчина примеряет трусы». Основным смыслом фильмов Уорхола было раскрытие сути сексуальной революции. В середине 1960-х Уорхол перешел от съёмки чёрно-белых немых кинолент к цветному кино со сценарием (чаще всего эротического содержания). Стремясь раздвинуть рамки традиционного кино, Уорхол занялся съёмкой «неподвижных фильмов». Самыми значимыми из них стали «Спи» (1963) и «Эмпайр» (1964). Первый представлял собой чёрно-белую 5-часовую съёмку спящего человека - американского поэта Джона Джиорно, не сопровождавшуюся никакими звуками. Премьерный показ фильма состоялся 17 января 1964 года в The Film-Makers" Cooperative при участии режиссёра Йонаса Мекаса, «крёстного отца» нью-йоркского киноавангарда. Всего присутствовало девять зрителей, двое из них ушли с просмотра в течение первого часа. Первоначально вместо Джиорно Уорхол хотел заснять сон Брижит Бардо.

Сюжет второй ленты заключался в 8-часовом показе снятого в режиме замедленной съёмки нью-йоркского небоскрёба Эмпайр Стейт Билдинг в период с вечера 25 июля по утро 26 июля 1964 года. Своими пробами и перформансами в киноискусстве Уорхол хотел открыть новые направления в кинематографе и заинтересовать и удивить ими пресыщенного зрителя.

Энди Уорхол никогда не делал каминг-аута, но жил жизнью открытого гея. Гомосексуальность художника активно проявилась в его творчестве. В качестве примеров можно упомянуть живописные серии «Sex Parts» и «Torso», фильмы «Sleep», «Blow Job», «My Hustler» и «Lonesome Cowboys». То есть Энди Уорхола ко всему прочему можно причислить к пионерам и основателям квир-искусства. Бойфрендами художника в разное время были Билли Нейм, Джон Джиорно, Джед Джонсон и Джон Гулд.

3 июня 1968 года радикальная феминистка Валери Соланас, ранее снимавшаяся в фильмах Уорхола, вошла в «Фабрику» и три раза выстрелила Энди в живот. После чего вышла на улицу, подошла к полицейскому и сказала: «Я стреляла в Энди Уорхола». Пострадавший перенёс состояние клинической смерти и 5-часовую операцию, закончившуюся успешно. После покушения художнику пришлось носить поддерживающий корсет больше года, так как почти все его внутренние органы были повреждены. Уорхол отказался давать обвинительные показания в полиции, в результате чего Соланас получила только три года тюрьмы и принудительное лечение в психиатрической больнице. В его работах начинают преобладать темы, связанные с насильственной смертью. Впрочем, эта тематика занимала Уорхола ещё и до покушения, катастрофы волновали его своей притягательностью. Боязнь смерти и увечий Уорхол выражал посредством изображения электрических стульев, самоубийств, аварий, похорон, ядерных взрывов, траура Жаклин Кеннеди, посмертных портретов Мэрилин Монро и больной Элизабет Тейлор. Одна из ярких иллюстраций этой фобии Уорхола - картина 1963 года «Катастрофа с тунцом», в которой воспроизведены газетные вырезки и фото двух женщин, отравившихся консервированным тунцом A&P, банка из-под которого также фигурирует в изображении.

В 1979 году он занялся художественной раскраской гоночного автомобиля. По его мнению, движущееся в пространстве произведение искусства - это новое слово, новое явление в живописи, сущность красоты которого открывалась в динамике движения. Росписью кузова автомашины Уорхол занимался лично. Краски наносил разнообразным подручным материалом, в том числе и пальцем. Сохранилось его высказывание: «Я пытался нарисовать, как выглядит скорость. Когда машина движется на большой скорости, все линии и цвета смазываются».

Уорхол скончался во сне от остановки сердца в Медицинском центре Корнуэлл на Манхеттене, где ему сделали несложную операцию по удалению желчного пузыря в 1987 году. Похоронен в родном Питтсбурге. На похоронах присутствовала Йоко Оно.

Долли Партон, 1985. Шелкография © Энди Уорхол

В начале 1960-х на одной из выставок в музее «Метрополитен» его директор Томас Хоувинг произнес речь, в которой сформулировал общее настроение, царившее тогда в обществе: «Существовало когда-то такое старое представление, будто интеллектуалы не знают, что происходит в другом мире - мире популярной культуры… Сейчас все стали частью одной и той же культуры». По иронии судьбы первыми поп-артистами были англичане Эдуардо Паолоцци и Ричард Гамильтон, но громкая слава досталась более провокационным американцам - Джасперу Джонсу, Роберту Раушенбергу и Энди Уорхолу.

Образы массовой культуры, отрицание серьезности искусства и использование или воспроизведение реальных банальных предметов - всего лишь поверхностное определение поп-арта, иными словами популярного искусства (Popular Art). Каждый автор по-своему описывал и представлял это направление. Для Уорхола поп-арт - «это о любви к вещам». И хотя Энди никогда не называл себя фотографом, в 1980 году он сделал весьма неожиданное заявление: «Я не верю в искусство, но верю в фотографию».

Художники поп-арта часто использовали фотографию в своем творчестве, и как составную часть произведения, и как источник. Однако только об Уорхоле можно определенно сказать, что фотография в ее различных проявлениях - от газетных вырезок, популярных карточек звезд, снимков в фотографическом автомате и полароидов до документальных съемок в ночных клубах и путешествиях - неотделима от его творчества.

В начале 1960-х Уорхол создает свои прославленные серии, выполненные методом шелкографии, в которых эксплуатируются два основных мотива: портреты популярных «героев» (кино - Мэрилин Монро, Лиз Тейлор, Уоррен Битти; политики - Джеки Кеннеди, Мао Цзедун и многие другие) и изображения смерти (автомобильные и авиационные катастрофы, электрические стулья, пищевые отравления, суициды, атомный гриб и прочее). Многократно повторяющийся образ, изолированный от других ему подобных, складывался в произведение, напоминающее по структуре сетку. Эти тиражируемые нарочито отстраненные изображения лишь усиливали банальность и обыденность присутствующих на них образов массовой культуры. «Когда ты видишь страшную картину снова и снова, это перестает впечатлять», - говорил Уорхол о своей серии катастроф.

Уорхол заимствовал образы из газетных вырезок, рекламных афиш и собранной им коллекции фотокарточек кинозвезд, которые увеличивались и переносились на шелк. Работа «129 погибли в авиакатастрофе» откровенно имитирует страницу из New York Mirror, откуда и было позаимствовано первоначальное изображение; источником для «Электрического стула» стали архивные фотографии с казни шпионской четы Розенберг, специально найденные Уорхолом в архиве Нью-Йоркской публичной библиотеки. Прообразом и материалом для серии черно-белых фотографий «13 самых разыскиваемых людей» стал буклет ФБР с описаниями 13 разыскиваемых преступников. Их снимки в фас и профиль были сделаны на фасаде Нью-Йоркского павильона к Всемирной ярмарке 1964 года, но вскоре сняты. В этом же году в шелкографии «Американец, или Портрет Уотсона Пауэлла» Уорхол создает собирательный образ «типичного американца», также основываясь на фотографиях конкретной модели.

Идея тиражирования и производства (в промышленном смысле) искусства, так занимавшая Уорхола, воплотилась в его «Фабрике». Студия работала как коммерческое предприятие, выдавая до 80 шелкографий в день, поставив произведения искусства на поток. Желание Уорхола писать картины, «уподобляясь машине», должно было привести к технизации процесса, анонимности произведения и уподоблению его обычному продукту производства. В этом случае вопрос авторства и равноценности того или иного произведения оказывался вторичным. Процесс «автоматического» создания изображения напоминал теорию дадаистов об «автоматическом» письме. Художник мечтал, «чтобы как можно больше людей занимались шелкографией: никто не должен догадаться, моя перед ним картина или чья-то чужая».

В начале 1960-х Уорхол изобрел идеальный способ, в полной мере реализующий эту идею - снимать своих моделей в обычных городских фотоавтоматах. Эта мысль осенила его, когда журнал Harper’s Bazaar заказал ему иллюстрации на тему «новые лица в искусстве», затем в этом же духе были сделаны работы для Time на сюжет «современные подростки». Снимки в фотоавтоматах стали источником изображений для создания шелкографий с многочисленными портретами и автопортретами в период с 1963–1966 годов. Заказчики, по сути, сами делали свои снимки, всячески импровизируя во время съемки. Готовые фотографические «ленты» затем отдавали Уорхолу, на основе которых он и создавал свои «художественные продукты». Сами по себе эти «ленточные» фотографии определенно напоминают как движущиеся фотографии XIX века, так и первые кинематографические опыты самого Уорхола, например «Эмпайр». Одними из первых моделей для этих портретов были подруга художника Этель Скалл и будущая известная галеристка Холли Соломон. Обе оставили впечатляющие свидетельства об уорхоловской «манере работы» над портретами. Уорхол предпочитал автоматы неподалеку от своей «Фабрики», например на углу Бродвея и 42-й улицы. Этель Скалл вспоминает практические «руководства» Уорхола: «Мы попробуем сделать фото в светлых тонах и в темных, я посажу тебя в будку, и тебе надо будет смотреть на красную лампочку». Далее она описывает:

«Я стояла и смотрела на красную лампочку и боялась пошевелиться. Вошел Энди, расшевелил меня, тогда я наконец расслабилась. „Играй и улыбайся, это стоит мне денег”, - сказал он. Мы бегали из кабинки в кабинку, он меня фотографировал, и везде сушились готовые фотографии. Когда я вышла, он говорит: „Ну что, хочешь на них взглянуть?” Мне так понравилось, что теперь, я думаю, буду только там фотографироваться. Когда портрет был готов, его доставили частями, и Боб сказал ему: „Как бы ты хотел… ты не мог бы помочь нам его правильно составить?” Он сказал: „Э, нет. Вон человек специально пришел, чтобы его собрать, пусть он и делает, как считает нужным”. - „Но Энди, это же твой портрет”. - „Неважно”.

И вот он сидел в библиотеке, а мы возились с портретом. Потом, конечно, он все-таки вышел и окинул своим критическим взором то, что мы насобирали. „Ну, я так и думал, что это будет здесь, а это - вон там”. Когда все было закончено, он сказал: „Нет, правда, это не имеет значения. Все просто здорово”».

Мужское ню, 1987 © Энди Уорхол

Всех своих моделей Уорхол изображает как бы играющими, творящими вместе с фотографом свой собственный облик, подавая себя миру не такими, каковы они есть, а какими они хотят быть увиденными окружающими.

Воплощение фантазий своих моделей, создание всевозможных фикций было основополагающим кредо Уорхола. Он не изменял ему даже в собственных автопортретах , которые он делал на протяжении всей творческой жизни. И даже его признанию: «Если вы хотите все узнать об Энди, смотрите мои фильмы, мои картины. В этом весь я. Больше ничего нет» - не стоит по-настоящему доверять. Как пишет в своем эссе Роберт Роземблюм, «уже в своих ранних автопортретах Уорхол представляет себя как знаменитость, преследуемую папарацци». Так, в автопортрете 1963 года, сделанном по заказу Флоренс Барон в фотографическом автомате, Уорхол выбирает различные эффектные позы и подобно знаменитости прячет глаза под солнечными очками.

Экспериментирование со своим обликом - неотъемлемая часть его автопортретов. Так, в одном из них (1964), растиражированном шелкографским способом, Уорхол явно повторяет иконографию портретов из уголовных дел. Портреты и автопортреты художника - это своеобразный театр для себя и других. В этом Уорхол очень напоминает Рембрандта. Уорхол, как и Рембрандт, экспериментировал главным образом с лицом, придавая ему то или иное выражение, играя мимикой. Художник, словно актер, исполнял определенные роли, смешивая себя настоящего с придуманным, желанным образом.

В 1970-х Уорхол в основном делает портреты все тем же шелкографским способом на заказ. Только теперь в качестве основы он использует снимки, сделанные Polaroid SX-70 Big Shot. Съемка полароидом привлекала художника своей быстротой, простотой и возможностью создавать как бы плоскостное изображение. Фотосессия всегда начиналась и проходила одинаково: модель, обычно знаменитость, приглашалась в студию на обед. Мик Джаггер, принцесса Монако Каролин, Джон Ричардсон, Френсис Бэкон, Кэнди Спеллинг, Лайза Минелли, Роберт Раушенберг, Рой Лихтенштейн, Роберт Мэпплторп и многие другие позировали ему в качестве моделей. Затем делался make-up, важной неотъемлемой составляющей которого было наложение обильного слоя пудры на лицо и шею. Подобным способом Уорхол прикрывал изъяны лица, одновременно делая его похожим на маску. На фоне пустой белой стены модель принимала привлекательную позу, Уорхол делал несколько снимков, чтобы потом отобрать только один в качестве основы для произведения, каждое из которых вдобавок было по-особому раскрашено. Результат был неоднозначным, но впечатляющим: вместо портрета конкретного персонажа появлялся плакатный собирательный образ звезды. Впрочем, художник любил акцентировать внимание на деталях, наиболее характеризующих персонажа, например глаза и лоб - у Лихтенштейна, губы - у Минелли.

В отличие от портретов, сделанных на заказ, многие полароидные автопортреты Уорхола не были использованы в шелкографиях. Это были личные, экспериментальные снимки, оставшиеся в его архиве. В 1979 году корпорация «Полароид» пригласила художника сделать несколько портретов новой камерой непосредственно в их студии. Камера позволяла делать цветные изображения за 60 секунд. В этот день Уорхол сделал десять портретов, четыре из которых - собственные. Все они отличаются чрезвычайно крупным планом, а голова Уорхола не вписывается целиком в пространство кадра. В одном взгляд резко поднят вверх, в другом - голова и взгляд смиренно опущены вниз. Здесь обнаруживается противоречивое сопоставление между близким крупным планом, безжалостно открывающим все изъяны кожи, и умышленным обманом, театральностью, читаемой в его игре с поворотами головы и отведенным от камеры взглядом.

«Обнажающая» театральность присуща серии автопортретов в парике 1980–1981 годов, сделанной совместно с Кристофером Макосом. Это уорхоловское обращение к известной фотографии Ман Рэя, на которой Марсель Дюшан представлен в образе своего женского alter ego Роз Сэлави. К этой теме также обращается Роберт Мэпплторп в 1980 году, создавая свой автопортрет в образе женщины в мехах. В отличие от этих портретов и автопортретов Уорхол едва скрывает макияжем мужские черты лица. Для Уорхола облачение в многочисленные карикатурные парики, напоминающие прическу то Мэрилин Монро, то Джейн Фонды, - это взгляд на себя в другом, возможном, воображаемом облике. Но и здесь он опять демонстрирует свои бесчисленные маски, нежели себя самого в поисках собственной идентичности. Ведь под этим париком все равно окажется другой - тот серебряный, с которым Уорхол никогда не расставался на публике. Так, его лицо в шелкографском автопортрете 1986 года в синей, красной, зеленой гамме, выполненном на основе полароидного снимка, своей окаменелой мимикой напоминает нечто похожее на посмертную маску.

Полароидные снимки нужны были Уорхолу также для создания более «личных» произведений, посвященных обнаженному мужскому телу и гомосексуальной эротике. Наиболее незаурядные изображения созданы в его серии, представляющей торсы, отсылающие не только к теме античности, но и к фотографическим предшественникам и современникам, например Роберту Мэпплторпу. В конце 1970-х Уорхол увлекся документальной съемкой, героями которой стали звездные обитатели ночных клубов, городские виды и здания. И хотя ряд критиков видел в Уорхоле всего лишь «пустое место с громкой подписью», значение его фигуры в культуре 1960–80-х годов можно сформулировать словами из песни созданной им рок-группы Velvet-Underground: «Я буду вашим зеркалом».

Если вы когда-нибудь видели картины Энди Уорхола, то не забудете их никогда. Где-то в глубинных стеллажах вашей подсознательной памяти останутся воспоминания об этих необычных, очень ярких картинах. Но не каждый, кто видел его полотна, знает, кто такой Энди Уорхол.

Итак, попробуем окунуться в удивительный мир Художника и даже, если не разгадать его личность, то хотя бы почувствовать тревожные мембраны его души.

Рассказывать о том, где он родился, учился, жил – банально. Но хотя бы краткие сведения необходимы. Три страны считают неординарного художника своим – Америка, Словакия, Украина. Но, наверное, можно безошибочно сказать одно – творческое наследие Энди Уорхола принадлежит не конкретной стране, а миру.

Энди (Андрей Варгола) родился в Пистбурге в семье русинов с Карпат. Его матери Юлии Варголе было тогда 36 лет. Отец будущего художника работал в строительной компании. Энди был младшим ребёнком, в семье ещё было два старших сына. В возрасте с 4 до 8 лет Энди перенес ряд тяжелых заболеваний, среди которых самой тяжелой была болезнь «Танец святого Вита». Из-за этого, чаще летом, страдая от приступов, Энди был вынужден проводить свои дни в постели, играя с вырезанными куклами и слушая радио. Мать рисовала для Энди разнообразные картинки, чем привила сыну вкус к рисованию. Чуть позже, из собственного заработка, Юлия приобрела сыну маленький кинопроектор, с которым он мог смотреть рассказы в картинках прямо на стене своей комнаты.

Вот так, в детстве, творческий потенциал Энди начал медленно развиваться. С девяти лет мальчик начал посещать бесплатные курсы художественного мастерства. После окончания школы юноша поступил в Технологический Институт Карнеги на отделение рисования и дизайна. Там студент имел активную жизненную позицию – посещал вечеринки, симфонические оркестры, интересовался балетом.

Творчество художника является постмодернистской, безудержной, свободной.

«Голый король», мода и киноплёнка

В чем секрет творчества Уорхола? Почему до сих пор эти якобы простые картины известны во всем мире? Его творчество: смелое, эпатажное, ловит момент, содержит наслоение, андеграундное, трехмерное, созданное в стиле кинопленки. Есть такая теория: нарисуй что-то сумасшедшее, непонятное и станешь известным. Это принцип «голого короля», когда никто не понимает подтекста, «меседжа», который заложен в произведение. И из-за непонимания это считается высоким, невероятным, шедевральным. Это характерно для «Черного квадрата» Малевича. Но творчества Уорхола этот принцип не касается.

Энди жил модой, поп-культурой и кино. Ещё в юности художник создавал эскизы футуристических, очень ярких туфель с каблуками. Это были дизайнерские замыслы. Главной изюминкой были изогнутые линии, по которым собственно ценители и узнавали «стиль Уорхола» в дизайне. Мода была его страстью. Возможно даже реальность вокруг художник воспринимал через подсознательные стекла модных очков. Он был гомосексуалистом и не скрывал этого. Поэтому разобраться в модных тенденциях было ещё легче. Это было заложено в его хромосомах, в душе.

Киноискусство также составляло важную грань его сущности. Кинопленка стала средством постижения мира, пониманием действительности. Энди держал руку «на пульсе» жизни. Об этом говорят его картины: «Электрический стул», «Расистские беспорядки», «Суп Кенс» и многие другие картины, которые отражали злободневную реальность. Он подавал события в фотографиях с необычным сочетанием цветов, со стертыми линиями. Не так, как видели это все. Художник как бы фиксирует наше внимание, заставляет задуматься над явлениями повседневности, попытаться понять их по-другому. И возможно ужаснуться. Электрический стул, расовая нетерпимость, полуфабрикаты – все было характерно для тогдашнего американского общества. И простые люди на это уже особо не обращали внимания, их беспокоила собственная жизнь, собственные проблемы. Энди апеллировал к сердцу каждого и распознать его «меседж» было несложно. Он создавал массовое и элитарное искусство одновременно.

Честные и «раскрашенные» поп-звёзды

Но всё же самыми известными картинами Энди являются портреты поп-звезд, выполненные в его привычной технике «раскраски фото». Наиболее известными из этой серии являются изображения Мерлин Монро и Элвиса Пресли. Художник как бы заглядывает в душу людей, которых изображает. И если внимательно присмотреться, то можно почувствовать всю трагедийность личности Мерлин Монро. Ярко раскрашенная, с розовым лицом, она выглядит несчастной. Правда спрятана в глазах. Они смотрят из-под ресниц как-то смущенно, растерянно. Возможно, Мерлин так и не нашла смысла жизни. А эта пудра, чрезмерная краска на лице – только маска, за которой скрыта истинная сущность звезды, которую никто не хотел видеть. То же самое с изображением Элвиса. Оно выполнено в более мрачных тонах, в серых. Часто изображение наполовину стёрто. Певец направил на зрителя пистолет, его лицо искажено. Возможно, Элвис хочет защититься?

15 кадров «живого» портрета

Неудивительно, что с таким восприятием мира художник создавал и кино. И это кино также поражало мир! Например, портреты людей. Энди в течение трех минут снимал неподвижного человека, а потом монтировал таким образом, чтобы на секунду приходилось 15 кадров. Изображение получалось замедленное, какое-то ирреальное. Таким образом человека можно понять, это были «живые» портреты. Или же однообразный кадр в течение 8 часов. Здесь было все: цвет, движение облаков, пространство, даже самолет пролетал. Но камера не двигалась. Мы просто наблюдали за кусочком мира, как конкретно в этом месте начинается утро, проходит день, опускаются сумерки. Это были чары реальности. Не всем удалось понять это кино, это настоящий арт-хаус. Но теперь, Энди сравнивают с импрессионистами. Когда Моне так же «играл с цветом», когда писал фасад Руанского Собора. Он писал сооружение в разные периоды дня. И каждый раз картина выходила разная.

Энди Уорхол не просто художник, он сам – искусство. Он не боялся экспериментов, безумных замыслов, не боялся показать себя миру. Художник не просто является воплощением постмодерна, он очень много сделал для развития этого направления. И пусть кто-то говорит, что его творчество ненормальное, аморальное, неинтересное. Но тот, кто не боится ломать стереотипы, закладывать новый фундамент искусства, обычно и остается в памяти поколений. Стандартное, шаблонное, правильное – не искусство, это просто суррогат, который навязывал нам соцреализм. нет граней у человеческого потенциала, ведь все мы черпаем вдохновение из необозримых глубин космоса, с которым собственно и связаны. «Коллективное бессознательное» есть в каждом из нас, но не каждый может в полной мере услышать этот голос.

Творчество художника является постмодернистской, безудержной, свободной.